Одиссей покидает Итаку. Бульдоги под ковром

— Ну ладно, отвлеклись вы, — совсем спокойным голосом сказал Левашов, — а я хочу ясности окончательной. Понятно, что я в полном одиночестве. Драться с вами, конечно, не стану. Решили — так делайте. Только одно меня и утешает, что деваться нам друг от друга некуда, а на подлости никто из нас не способен. Примем пока, что я дурак, а вы умные… Но каким образом вы все это мыслите? Как вы туда вклиниться думаете, под какой маркой белых поддерживать и чем именно им сейчас помочь возможно? Антанта и так все, что нужно, давала, а красные за месяц Крым взяли, ничего Врангель сделать не смог. Вы ему что — танковую дивизию подбросите? Или авиацию современную? Туман тут для меня. Вот растолкуйте, а тогда и видно будет… Я ведь, Саш, к твоим словам серьезно отнесся, если что — на самом деле к красным перейду…

— Вот это разговор! — обрадовался Сашка. — Тут я с полным удовольствием. План у нас, как и все остальное, впрочем, прост до гениальности. А вдобавок — тебе Андрей намекал уже, но не слишком подробно — имеются у нас сверхчувственные способности. У всех поодиночке, а уж вместе — тем более. У тебя вот — иначе как бы ты свою машинку выдумал? А вот просто захотел особым образом — и все. Получилось. Аггров мы так и победили, по принципу: «Хотеть — значит мочь!» Сильное желание деформировало реальность как раз настолько, что победа осталась за нами, и без особого нарушения внешнего правдоподобия. Отчего и вся Галактика всполошилась: поумнеют, мол, еще чуток эти ребята, осознают себя в полной мере, и всю мировую реальность — к ногтю!

«Да текут дни по желанию моему», — гениально угадано древними. Может, и текли у того, кто перстень с такой надписью носил.

Вот пришельцы и напугались, что из-за нас для всех прочих хозяев жизни в ней места не останется. Или придется им дальше существовать по нашим правилам.

— Ладно, разговорился, — пресек его красноречие Новиков. — Это пока только так, мечтания… А вот давай Олегу ближнюю задачу обрисуем. Какие легенды изобрели и кому какие роли отводятся. И вместе поупражняемся в мозговом штурме. До Стамбула три дня ходу осталось, а у нас все сырое еще…

— А кто ж нас гонит? — забыв о сомнениях, включился в привычное занятие Левашов. И всегда он в конце концов поддерживал выдумки друзей и умел вносить в них свою долю здравомыслия и математического расчета. — Если времени не хватит, вполне можем на островах архипелага отстояться, все до тонкостей просчитать и подготовить. Давайте излагайте…

Глава пятая

…Капитан Басманов с утра бродил по центральным улицам Перы, европейской части Константинополя, он же Стамбул, в тщетных попытках изыскать себе хоть какое-нибудь занятие. Занятий же, не только способных принести некоторую прибыль, но и просто скрасить скуку, не находилось. Как обычно. С полчаса он потолкался у ворот российского посольства, присматриваясь, не попадется ли кто знакомый среди сотен беженцев, ежедневно приходящих сюда в слабой надежде на вспомоществование, чтобы узнать о шансах на выезд в Европу или так же, как капитан, встретить знакомых или родственников. Вдруг еще кому-то удалось выбраться из красной России.

Устав от шума, слез и никчемных разговоров, вращавшихся вокруг одних и тех же надоевших тем, он медленно пошел в сторону Токатлиана, потом вернулся обратно по другой стороне улицы.

Цель-то у него была, только он старался сам себе в ней не признаваться. Басманов в глубине души надеялся на внезапную встречу с кем-либо из бывших сослуживцев, более удачливых, чем он, или, чем черт не шутит, старых петербургских приятелей, у кого не стыдно перехватить несколько лир, а там, глядишь, сговориться и о чем-то более основательном. Дело в том, что капитал его составлял на данный момент ровно лиру с четвертью, а после того как на прошлой неделе были проданы часы, продавать было уже совершенно нечего. Из имевшегося при нем в момент посадки на пароход в Новороссийске у капитана сохранилось только то, что было на нем надето.

Довольно еще новый китель с почти незаметными следами от погон, хорошие синие бриджи, старательно вычищенные щеткой со следами гуталина сапоги, сшитые зимой на заказ в Екатеринославе.

Так что выглядел Басманов вполне прилично и способен был внушать доверие. Отчего и не продал до сих пор обмундирование, хотя владелец столовой, где он постоянно ужинал на двадцать пять пиастров, не раз уже предлагал только за сапоги целых пять лир.

Но тогда он сразу превратился бы из уважающего себя офицера гвардейской конной артиллерии, кавалера пяти орденов и первопроходника в обыкновенного горьковского босяка.

Тут стоит только начать. Без сапог смешно будут выглядеть и китель, и бриджи, потом их придется сменить на какое-нибудь тряпье, и дорога только одна — в порт, таскать мешки с углем.