Одиссея

Тут приготовил в сенях для себя Одиссей богоравныйЛоже из кожи воловьей, еще не дубленной; покрывшиКожу овчинами многих овец, женихами убитых,Лег он; и теплым покровом его Евриклея одела.

5

Там Одиссей, женихам истребление в мыслях готовя,Глаз не смыкая, лежал. В ворота, он увидел, служанки,Жившие в тайной любви с женихами, толпой побежали,С хохотом громким, болтая, шумя и крича непристойно.Вся его внутренность пламенем гнева зажглась несказанным.

10

Долго не знал он, колеблясь рассудком и сердцем, что делать, –Встать ли и, вслед за бесстыдными бросившись, всехумертвить их?Или остаться, дав волю в последний им раз с женихамиСвидеться? Сердце же злилось его; как рычит, ощенившись,Злобная сука, щеняток своих защищая, когда их

15

Кто незнакомый берет, и за них покусаться готовясь,Так на бесстыдниц его раздраженное сердце роптало.В грудь он ударил себя и сказал раздраженному сердцу:“Сердце, смирись; ты гнуснейшее вытерпеть силу имелоВ логе циклопа, в то время, когда пожирал беспощадно

20

Спутников он злополучных моих, – и терпенье рассудкуВыход из страшной пещеры для нас, погибавших, открыло”.Так усмирял он себя, обращался к милому сердцу.Милое сердце ему покорилось, и снова терпеньеВ грудь пролилося его; но ворочался с боку он на бок.

25

Как на огне, разгоревшемся ярко, ворочают полныйЖиром и кровью желудок туда и сюда, чтоб отвсюдуМог быть он сочно и вкусно обжарен, огнем не прижженный,Так на постели ворочался он, беспрестанно тревожасьВ мыслях о том, как ему одному с женихов многосильной

30

Шайкою сладить. К нему подошла тут Палада Афина,С неба слетевшая в виде младой, расцветающей девы.Тихо к его изголовью приблизясь, богиня сказала:“Что же не спишь ты, из всех земнородных несчастнейший?РазвеЭто не дом твой? Не верною ль в доме ты встречен женою?

35

Сын же таков твой, что всякий ему бы отцом захотел быть”.Светлой богине ответствовал так Одиссей хитроумный:“Истину ты говоришь мне, богиня; но сердцем я крепко(В том принужден пред тобой повиниться) тревожусь, не зная,Буду ли в силах один с женихов многочисленной шайкой

40

Сладить? Они всей толпою всегда собираются в доме.Но и другою тревогой мое озабочено сердце:Если по воле твоей и Крониона всех истреблю я –Как мне спастися от мщенья родни их? Подумай об этом”.Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала:

45

“Ты, маловерный! Надеются ж люди в беде и на слабыхСмертных, ни делом помочь, ни совета подать неспособных, –Я же богиня, тебя неизменно всегда от напастиВсякой хранившая. Слушай, понятно и ясно скажу я:Если бы вдруг пятьдесят из засады на двух нас напало

50

Ратей, чтоб нам совокупно погибель устроить, – при них жеМы бы похитили коз их, овец и быков круторогих.Спи, ни о чем не тревожась: несносно лежать на постели,Глаз не смыкая; твои же напасти окончатся скоро”.С сими словами богиня ему затворила дремотой

55

Очи, потом на Олимп улетела. И всех усладительНаших тревог, разрешающий сладко усталые члены,Сон овладел им. Супруга ж его, от тревоги проснувшись,Села бессонная в горьких слезах на постели; слезамиВдоволь свою сокрушенную грудь утолив, громогласно

60

Стала она призывать Артемиду и так ей молилась:“О Артемида, богиня великая, дочь громовержца,Тихой стрелою твоею меня порази и из телаВыведи душу мою. О, когда бы меня ухватилаБуря и мглистой дорогой со мною умчалася в край тот,

65

Где начинает свой путь Океан, круговратно бегущий!Были ж Пандаровы дочери схвачены бурею. БогиМать и отца погубили у них; сиротами осталисьВ доме семейном они; Афродита богиня питалаИх молоком, сладкотающим медом, вином благовонным;

70

Гера дала им, от всех отличая их дев земнородных,Ум и красу; Артемида пленительной стройностью станаИх одарила; Афина их всех научила искусствам.Но когда на высокий Олимп вознеслась КифереяТам умолять, чтоб супружества счастие дал непорочным

75

Девам Зевес громолюбец, который, все ведая в мире,Благо и зло земнородным по воле своей посылает, –Гнусные Гарпии, дев беззащитных похитя, их в руки

Предали грозных Эриний, чудовищам в рабство. О, если бТак и меня олимпийские боги с земли во мгновенье

80

Сбросили! Если б меня, с Одиссеем в душе, АртемидаСветлокудрявая в темную вдруг затворила могилуПрежде, чем быть мне подругою мужа, противного сердцу!Но и тяжелые скорби становятся легче, когда мы,В горьких слезах, в сокрушении сердца день целый проведши,

85

Ночью в объятия сна предаемся – мы все забываем,Зло и добро, лишь коснется очей он целебной рукою;Мне же и сон мой терзает виденьями страшными демон;Виделось мне, что лежал близ меня несказанно с ним сходный,Самый тот образ имевший, какой он имел, удаляясь;

90

Я веселилась; я думала: это не сон – и проснулась”.Так говорила она. Поднялась златовласая Эос.Жалобы плачущей в слух Одиссеев входили; и, слышаИх, он подумал, что ею был узнан; ему показалосьДаже, что образ ее над его изголовьем летает.

95

Сбросив покров и овчины собрав, на которых лежал он,Все их сложил Одиссей на скамейке, а кожу воловьюВынес на двор. Тут к Зевесу он поднял с молитвою руки:“Если, Зевес, наш отец, ты меня и землей и водоюВ дом мой (хотя и подвергнул напастям) привел невредимо,

100

Дай, чтоб от первого, кто здесь проснется, мной вещее словоБыло услышано; сам же мне знаменьем сердце обрадуй”.Так говорил он, молясь, и Кронион молитву услышал:Страшно ударившим громом из звездно-бестучного небаЗевс отвечал. Преисполнилась радостью грудь Одиссея.

105

Слово же первое он от рабыни, моловшей на царскойМельнице близкой, услышал; на мельнице этой двенадцатьБыло рабынь, и вседневно от раннего утра до позднейНочи ячмень и пшено там они для домашних мололи.Спали другие, всю кончив работу; а эта, слабее

110

Прочих, проснулася ране, чтоб труд довершить неготовый.Жернов покинув, сказала она (и пророчество былоВ слове ее Одиссею): “Зевес, наш отец и владыка,На небе нет облаков, и его наполняют, сверкая,Звезды, а гром твой гремит, всемогущий! Кому посылаешь

115

Знаменье грома? Услышь и меня, да исполнится нынеСлово мое: да последним в жилище царя ОдиссеяБудет сегодняшний пир женихов многобуйных! КоленаМы сокрушили свои непрестанной работой, обжорствуИх угождая, – да нынешним кончатся все здесь пиры их!”

120

Так говорила рабыня, был рад Одиссей прорицаньюГрома и слова, и в сердце его утвердилась надежда.Тут Одиссеева дома рабыни сошлися из разныхГорниц и жаркий огонь на большом очаге запалили.Ложе покинул свое и возлюбленный сын Одиссеев;

125

Платье надев, изощренный свой меч на плечо он повесил;После, подошвы красивые к светлым ногам привязавши,Взял боевое копье, лучезарно блестящее медью;Так он ступил на порог и сказал, обратясь к Евриклее:“Няня, доволен ли был угощением странник? Покойно ль

130

Спал он? Иль вы не хотели о нем и подумать? ОбычайМатери милой я знаю; хотя и разумна, а частоМежду людьми иноземными худшему почести всякойМного окажет, на лучшего ж вовсе и взгляда не бросит”.Так говорил Телемах. Евриклея ему отвечала:

135

“Ты понапрасну, дитя, невиновную мать обвиняешь;С нею сидя, здесь вином утешался он, сколько угодноБыло душе; но не ел, хоть его и просили. По горлоСыт я, сказал. А когда он подумал о сне и постели,Мягкое ложе она приготовить велела рабыням.

140

Он же, напротив, как жалкий, судьбою забытый бродяга,Спать на пуховой постели, покрытой ковром, отказался;Кожу воловью постлал на полу и, овчин положившиСверху, улегся в сенях; я покрыла его одеялом”.Так Евриклея сказала. Тогда Телемах из палаты

145

Вышел с копьем; две лихие за ним побежали собаки.На площадь, главное место собранья ахеян, пошел он.Тут всех рабынь Одиссеева дома созвавши, сказалаИм Евриклея, разумная дочь Певсенорида Опса:“Все на работу! Одни за метлы; и проворнее выместь

150

Горницы, вспрыснув полы; на скамейки, на кресла и стульяПестро-пурпурные ткани постлать; ноздреватою губкойНачисто вымыть столы; всполоснуть пировые кратеры;Чаши глубокие, кубки двудонные вымыть. Другие жВсе за водою к ключу и скорее назад, поелику

155

Нынешний день женихи не замедлят приходом, напротив,Ранее все соберутся: мы праздник готовим великий”.

Так Евриклея сказала. Ее повинуяся воле,Двадцать рабынь побежали на ключ темноводный; другиеНачали горницы все прибирать и посуду всю чистить.

160

Скоро прислали и слуг женихи: за работу принявшись,Стали они топорами поленья колоть. ВоротилисьС свежей рабыни водой от ключа. Свинопасом ЕвмеемПригнаны были три борова, самые жирные в стаде:Заперли их в окруженную частым забором заграду.

165

Сам же Евмей подошел к Одиссею, спросил дружелюбно:“Странник, учтивее ль стали с тобой Телемаховы гости?Иль по-вчерашнему в доме у нас на тебя нападают?”Кончил. Ему отвечая, сказал Одиссей хитроумный:“Добрый Евмей, да пошлют всемогущие боги Олимпа

170

Им воздаянье за буйную жизнь и за дерзость, с какоюЗдесь, не стыдяся, они расхищают чужое богатство!”Так говорили о многом они в откровенной беседе.К ним подошел козовод, за козами смотрящий, Меланфий;Коз, меж отборными взятых из стада, откормленных жирно

175

В город пригнал он, гостям на обед; с ним товарищей былоДвое. И, коз привязавши под кровлей сеней многозвучных,Так Одиссею сказал, им ругаяся, дерзкий Меланфий:“Здесь ты еще, неотвязный бродяга; не хочешь, я вижу,Дать нам вздохнуть; мой совет, убирайся отсюда скорее;

180

Иль и со мной у тебя напоследок дойдет до расправы;Можешь тогда и моих кулаков ты отведать; ты слишкомСтал уж докучен; не в этом лишь доме бывают обеды”.Кончил. Ему Одиссей ничего не ответствовал; толькоМолча потряс головою и страшное в сердце помыслил.

185

Третий тут главный пастух подошел к ним, коровник Филойтий;Коз он отборных привел с нетелившейся, жирной коровой.В город же их привезли на судах перевозчики, всех там,Кто нанимал их, возившие морем рабочие люди.Коз и корову Филойтий оставил в сенях многозвучных;

190

Сам же, приближась к Евмею, спросил у него дружелюбно:“Кто чужеземец, тобою недавно, Евмей, приведенныйВ город? К какому себя причисляет он племени? Где онДом свой отцовский имеет? В какой стороне он родился?С виду он бедный скиталец, но царственный образ имеет.

195

Боги бездомно-бродящих людей унижают жестоко;Но и могучим царям испытанья они посылают”.Тут к Одиссею, приветствие правою сделав рукою,Ласково он обратился и бросил крылатое слово:“Радуйся, добрый отец чужеземец; теперь нищетою

200

Ты удручен – но пошлют наконец и тебе изобильеБоги. О Зевс! Ты безжалостней всех, на Олимпе живущих!Нет состраданья в тебе к человекам; ты сам, наш создатель,Нас предаешь беспощадно беде и грызущему горю.Потом прошибло меня и в глазах потемнело, когда я

205

Вспомнил, взглянув на тебя, о царе Одиссее: как ты, он,Может быть, бродит в таких же лохмотьях, такой же бездомный.Где он, несчастный? Еще ли он видит сияние солнца?Или его уж не стало и в область Аида сошел он?О благодушный, великий мой царь! Над стадами коров ты

210

Здесь в стороне кефалленской меня молодого поставил;Много теперь расплодилось их; нет никого здесь другого,Кто бы имел столь великое стадо коров крепколобых.Горе! Я сам приневолен сюда их водить на пожраньеЭтим грабителям. Сына они притесняют в отцовом

215

Доме; богов наказанье не страшно им; между собоюВсе разделить уж богатство царя отдаленного мыслят.Часто мне замысел в милое сердце приходит (хотя он,Правду сказать, и не вовсе похвален: есть в доме наследник),Замысел в землю чужую со стадом моим, к иноземным

220

Людям уйти. Несказанное горе мне, здесь оставаясь,Царских прекрасных коров на убой отдавать им; давно быЭту покинул я землю, где столько неправды творится,Стадо уведши с собою, к иному царю перешел быВ службу – но верится все мне еще, что воротится в дом свой

225

Он, наш желанный, и всех их, грабителей, разом погубит”.Кончил. Ему отвечая, сказал Одиссей хитроумный:“Видно, порода твоя не простая, мой честный коровник;Сердцем, я вижу, ты верен и здравый имеешь рассудок;Радость за то объявляю тебе и клянуся великой

230

Клятвой, Зевесом отцом, гостелюбною вашей трапезой,Также святым очагом Одиссеева дома клянусяЗдесь, что еще ты отсюда уйти не успеешь, как сам онЯвится; можешь тогда ты своими глазами увидеть,Если захочешь, какой с женихами расчет поведет он”.

235

Кончил. Ему отвечал пастухов повелитель Филойтий:“Если ты правду сказал, иноземец (и Дий да исполнитСлово твое), то и я, ты увидишь, не празден останусь”.Тут и Евмей, свинопас благородный, богов призывая,Стал их молить, чтоб они возвратили домой Одиссея.

240

Так говорили о многом они, от других в отдаленье.Тою порой женихи, согласившись предать ТелемахаСмерти, сходились; но в это мгновение слева поднялсяБыстрый орел, и в когтях у него трепетала голубка.Знаменьем в страх приведенный, сказал Амфином благородный:

245

“Замысел наш умертвить Телемаха, друзья, по желаньюНам не удастся исполнить. Подумаем лучше о пире”.Так он сказал; подтвердили его предложенье другие.Все они вместе пошли и, когда в Одиссеев вступилиДом, положивши на гладкие кресла и стулья одежды,

250

Начали крупных баранов, откормленных коз и огромных,Жирных свиней убивать; и корову зарезали также.Были изжарены прежде одни потроха, и в кратерыВлито с водою вино. Свинопас двоеручные кубкиПодал, потом и в прекрасных корзинах коровник Филойтий

255

Хлебы разнес; а Меланфий вином благовонным наполнилКубки. И подняли руки они к приготовленной пище.Но Одиссею, с намереньем хитрым в уме, на порогеДвери широкой велел Телемах поместиться; подвинувК ней небольшую, простую скамейку и низенький столик,

260

Часть потрохов он принес, золотой благовонным наполнилКубок вином и, его подавая, сказал Одиссею:“Здесь ты сиди и вином утешайся с моими гостями,Новых обид не страшася; рукам женихов я не дам ужВоли; мой дом не гостиница, где произвольно пирует

265

Всякая сволочь, а дом Одиссеев, царево жилище.Вы ж, женихи, воздержите язык свой от слов непристойных,Также и воли рукам не давайте; иль будет здесь ссора”.Так он сказал. Женихи, закусивши с досадою губы,Смелым его пораженные словом, ему удивлялись.

270

Но, обратись к женихам, Антиной, сын Евпейтов, воскликнул:“Как ни досадно, друзья, Телемахово слово, не должноК сердцу его принимать нам; пускай он грозится! Давно бы,Если б тому не препятствовал вечный Кронион, его мыЗдесь упокоили – стал он теперь говорун нестерпимый”.

275

Кончил; но слово его Телемах без вниманья оставил.В это время народ через город с глашатаем жертвуШел совершать: в многотенную рощу метателя верныхСтрел Аполлона был ход густовласых ахеян направлен.Те же, изжарив и с вертелов снявши хребтовое мясо,

280

Роздали части и начали пир многославный. ОсобоТут принесли Одиссею проворные слуги такую жМяса подачу, какую имели и сами; то былоТак им приказано сыном его, Телемахом разумным.Тою порою Афина сама женихов возбуждала

285

К дерзко-обидным поступкам, дабы разгорелось сильнееМщенье в гневной душе Одиссея, Лаэртова сына.Там находился один, от других беззаконной отличныйДерзостью, родом из Зама; его называли Ктесиппом.Был он несметно богат и, гордяся богатством, замыслил

290

Спорить с другими о браке с женою Лаэртова сына.Так, к женихам обратяся, сказал им Ктесипп многобуйный:“Выслушать слово мое вас, товарищи, я приглашаю:Мяса, как следует, добрую часть со стола получил ужЭтот старик – и весьма б непохвально, неправедно было,

295

Если б гостей Телемаховых кто их участка лишал здесь.Я ж и свою для него приготовил подачу, чтоб мог онЧто-нибудь дать за купанье рабыне иль должный подарокСделать кому из рабов, в Одиссеевом доме живущих”.Тут он, схвативши коровью, в корзине лежавшую ногу,

300

Сильно ее в Одиссея швырнул; Одиссей, отклонившиГолову вбок, избежал от удара; и страшной улыбкойСтиснул он губы; нога ж, пролетевши, ударила в стену.Грозно взглянув на Ктесиппа, сказал Телемах раздраженный:“Будь благодарен Зевесу, Ктесипп, что удар не коснулся

305

Твой головы чужеземца: он сам от него отклонился;Иначе острым копьем повернее в тебя бы попал я;Стал бы не брак для тебя – погребенье отец твой готовить.Всем говорю вам: отныне себе непристойных поступковВ доме моем позволять вы не смейте; уж я не ребенок,

310

Все уж теперь понимаю; все знаю, что надобно делать.Правда, еще принужден я свидетелем быть терпеливымЗдесь истребленья баранов, и коз, и вина, и богатыхНаших запасов, – я с целой толпою один не управлюсь;Новых обид мне, однако, я вам не советую делать;

315

Если ж намеренье ваше меня умертвить, то, конечно,Будет пристойней, чтоб, в доме моем пораженный, я встретилСмерть там, чем зрителем был беззаконных поступков и видел,Как обижают моих в нем гостей, как рабынь принуждаютЗлым угождать вожделеньям в священных обителях царских”.

320

Так он сказал; все кругом неподвижно хранили молчанье.Но Агелай, сын Дамасторов, так отвечал напоследок:“Правду сказал он, друзья; на разумное слово такоеВы не должны отвечать оскорбленьем; не трогайте болеСтарого странника; также оставьте в покое и прочих

325

Слуг, обитающих; в доме Лаэртова славного сына.Я ж Телемаху и матери светлой его дружелюбноДобрый и, верно, самим им угодный совет предложу здесь:В сердце своем вы доныне питали надежду, что боги,Вашим молитвам внимая, домой возвратят Одиссея;

330

Было доныне и нам невозможно на медленность вашуСетовать, так поступать вам советовал здравый рассудок(Мог после брака внезапно в свой дом Одиссей возвратиться);Ныне ж сомнения нет нам: мы знаем, что он невозвратенМатери умной своей ты теперь, Телемах благородный,

335

Должен сказать, чтоб меж нами того, кто щедрей на подарки,Выбрала. Будешь тогда ты свободно в отеческом домеЖить; а она о другом уж хозяйстве заботиться станет”.Кротко ему отвечал рассудительный сын Одиссеев:“Нет, Агелай, я Зевесом отцом и судьбой Одиссея

340

(Что бы с ним ни было жив ли, погиб ли) клянусь перед всемиВами, что матери в брак не мешаю вступить, что, напротив,Сам убеждаю ее по желанию выбрать, и многоДам ей подарков; но из дома выслать ее по неволеЯ и помыслить не смею – то Зевсу не будет угодно”.

345

Так говорил Телемах. В женихах несказанный АфинаСмех пробудила, их сердце смутив и рассудок расстроив.Дико они хохотали; и, лицами вдруг изменившись,Ели сырое, кровавое мясо; глаза их слезамиВсе затуманились; сердце их тяжкой заныло тоскою

350

Феоклимен богоравный тогда поднялся и сказал им:“Вы, злополучные, горе вам! Горе! Невидимы сталиГоловы ваши во мгле и невидимы ваши колена;Слышен мне стон ваш, слезами обрызганы ваши ланитыСтены, я вижу, в крови; с потолочных бежит перекладин

355

Кровь; привиденьями, в бездну Эреба бегущими, полныСени и двор, и на солнце небесное, вижу я, всходитСтрашная тень, и под ней вся земля покрывается мраком”.Так он сказал им. Безумно они хохотать продолжалиТут говорить женихам Евримах, сын Полибиев, начал:

360

“Видно, что этот, друзья, чужеземец в уме помешался;На площадь должно его проводить нам, пусть выйдет на свежийВоздух, когда уж ему так ужасно темно здесь в палате”.Феоклимен богоравный сказал, обратясь к Евримаху:“Нет, Евримах, в провожатых твоих не имею я нужды;

365

Две есть ноги у меня, и глаза есть и уши; рассудокМой не расстроен, и память свою я еще не утратил.Сам убегу я отсюда; я к вам подходящую быстроСлышу беду; ни один от нее не уйдет; не избегнетСилы ее никоторый из вас, святотатцев, губящих

370

Дом Одиссеев и в нем беззаконного много творящих”.Так он сказал, и, поспешно палату покинув, к ПиреюПрямо пошел, и Пиреем был с прежнею ласкою принятТою порой, поглядевши с насмешкой один на другого,Начали все Телемаха дразнить женихи, над гостями

375

Дома его издеваясь, и так говорили иные:“Друг Телемах, на отбор негодяи тебя посещают;Прежде вот этот нечистый пожаловал в дом твой бродяга,Хищник обеденных крох, ни в какую работу не годный,Слабый, гнилой старичишка, земли бесполезное бремя;

380

Гость же другой помешался и начал беспутно пророчить.Выслушай лучше наш добрый совет, Телемах многомудрый:Дай нам твоих благородных гостей на корабль крутобокийБросить, к сикелам отвезть и продать за хорошие деньги”.Так говорили они; Телемах, их словам не внимавший,

385

Молча смотрел на отца, дожидаясь спокойно, чтоб подалЗнак он, когда начинать с беззаконною шайкой расправу.В горнице ближней на креслах богатых в то время сиделаМногоразумная старца Икария дочь, Пенелопа;Было ей слышно все то, что в собранье гостей говорилось.

390

Весел беспечно, и жив разговором, и хохотом шуменБыл их обед, для которого столько настряпали сами;Но никогда, и нигде, и никто не готовил такогоУжина людям, какой приготовил с Палладою грозныйМуж для незваных гостей, беззаконных ругателей правды.