Одиссея блудного мужа

– Тебя искала полиция. По всем районам разослали ориентировку. Ни неопознанных, ни Клюквина не было ни в одной больнице. Как ты это объяснишь?

– Клюквина не было, был Лукин.

– Лукин? Почему Лукин? Ты, что ли, Лукин?

– Когда я пришел в себя, меня спросили, как меня зовут. Я ответил: «Клюквин». Но я был настолько слаб, что губы мои не слушались, вот и получилось «Лукин». Можешь сама попробовать.

Я прошелестела губами: действительно похоже на правду.

– Так я до самой выписки оставался Лукиным. В карточку я не заглядывал и был уверен, что вы меня ищите и скоро найдете. Я даже на вас обиделся. Лежу я в сельской больнице один-одинешенек, а моя жена весело проводит время в городе и даже не поинтересуется, где ее муж.

– Ты во мне комплекс вины не развивай! Переходим к следующему вопросу. Кто за тобой ухаживал в больнице?

– Доктор Иван Васильевич, нянечка Клавдия Семеновна и медсестра Лиза – это и есть весь медперсонал больнички.

– Доктора и няню мы трогать не будем, а вот на Лизе мы остановимся подробней. Это высокая пышногрудая блондинка в белом халате?

– В больницах все ходят в белых халатах, – настороженно отреагировал Олег.

– Напрягись, вспомни понедельник, середину дня. Ты ее за коленку хватал? На свидание приглашал? Окно открылось? Ваза упала? Пуговица у Лизы оторвалась?

– О чем ты?! У тебя бред! Я понимаю, ты переволновалась. Я виноват, но не настолько, чтобы мне приписывать амуры с медсестрами. В палате никого не было. Кто же тебе такую ересь наплел?

Врет ведь! Чувствую, врет! Но будет держаться до последнего. Эх, жаль, не могу предъявить эту пуговицу как вещественное доказательство. Но надо же его вывести на чистую воду. Рассказать про видение? Знаю, что будет: покрутит пальцем у виска и отопрется от всего.

– А тапочки в больнице, как в музее, из ткани сшиты?

– Да, – изумленно протянул Олег. – К черту тапочки, что ты мне голову морочишь? Я был в таком состоянии, мне совсем не до девок в тот момент было, я за жизнь боролся. У меня вся задница шприцами исколота. Хочешь, покажу?

– Марина, может, он и не врет? – вступилась за Олега Алина.

– Врет. Я видела. У меня было видение, – не сдержалась я.

– Вот-вот! Тебе почудилось, а я должен ответ держать за твои галлюцинации! – вмиг выкрутился Олег.

– Даже если что-то и было, ты сама меня учила, надо уметь прощать. – Я не верила своим ушам. Алина защищала моего мужа. Это же надо, как на нее подействовали события последних дней! Просто сама терпимость. – А может, ты того… надышалась ароматами трав с берегов Ганга и тебе все приснилось?

– Какого Ганга? – спросил Олег. Ни он, ни окружающие, кроме меня, естественно, не поняли, что имела в виду Алина. – Что у вас произошло в мое отсутствие?! Человек с больничной койки только поднялся, считай, с того света вернулся, а его вместо радостных объятий на товарищеский суд притянули.

Я боялась потерять инициативу и потому выдвинула Олегу очередное обвинение:

– Произошло то, что ты своим безобразным поведением и своей баней нас разорил!

– То есть?

– Сундуков, где ты его разыскал? – посмотрела я на Игоря. – Не сомневаюсь, что это ты в конце концов добрался до забытой богом деревни и снял моего мужа с больничной койки.

– Да, это случилось вчера. Сегодня ему поставили последнюю капельницу и выписали. С водителем я договорился.

– Ясно, а ты посвятил Олега Александровича в события последних дней?

– Нет, ему волноваться нельзя. Я поберег его нервную систему, мне нужно было доставить его тебе живым.

– Спасибо, доставил. А теперь, дорогой, накапай себе валерьянки и съешь горькую пилюлю. Мы разорены!

Блиновы с великой скорбью во взгляде посмотрели на Олега, а он глупо улыбнулся и спросил:

– Ты шутишь?

– Я? Нет. Мне позвонили и потребовали за тебя выкуп. Срок отвели всего ничего. Что я смогла быстро пропадать, так это акции предприятия. Заметь, я торопилась вызволить из лап бандитов любимого мужа. Еще мало запросили, разве ты стоишь пятьсот тысяч? Я тебя ценю намного дороже.

Казалось, Олег онемел, он сидел и только моргал глазами, пережевывая сказанное.

– Как ты сказала? Меня похитили? Кто? – У него прорезался голос, и он заорал: – Кто? Какая сволочь посмела это сделать?

– Ты абсолютно зря так нервничаешь. Эта сволочь обезврежена и сидит в камере предварительного заключения. Мы времени напрасно не теряли и средств не жалели, поймали его на живца, то есть на деньги, вырученные от продажи твоих акций.

– А почему надо было продавать именно акции? Ты знаешь, что они стоят не пятьсот тысяч? Через год им цены не будет.

– Ну откуда мне знать такие нюансы, разве ты посвящаешь меня в свои дела? И потом, я уже собралась переезжать за границу, с тобой и с ребенком, разумеется. Здесь бы нам все равно жить не дали бы.

– Почему?

– Так ведь ты был под следствием. Тебя подозревали в убийстве. Нашли бы – посадили.

От этой новости у Олега голова пошла кругом.

– Я кого-то убил?

– Нет, но все так думали, – успокоила я его.

– Надеюсь, не Густава?

– Нет, Аню.

– А кто это? – Он опять забыл имя девушки, с которой приехал на пикник.