Читаем Одиссея последнего романтика полностью

Одиссея последнего романтика

Семья — славянское начало,Я в диссертации моейПодробно изложу, как в ней преобладалаБез примеси других идейИдея чистая, славянская идея…Читая Гегеля с Мертвиловым вдвоем,Мы согласились оба в том,Что, чувство с разумом согласовать умея,Различие полов — славяне лишь одниУразуметь могли так тонко и глубоко…У них одних, от самой старины,Поставлена разумно и высокоИдея мужа и жены…Жена не res [54]у них, не вещь, но нечто; воляНе признается в ней, конечно, но онаЗаконами ограждена…Муж может бить ее, но убивать не смеет:Над ней духовное лишь право он имеет,И только частию in corpore [55]притом,Глубокий смысл в преданьи том,Иль, лучше, в мысли той о власти над женою.Пусть проявляется под жесткою корою,Под формою побой; что форма? Признаюсь,

Семья меня всегда приводит в умиленье…Власть мужа, и жены покорное смиренье…Чета славянская — я ей не надивлюсь! ^{244}

Те же. Петушевский, Мертвилов.

Мертвилов

Баскаков, — вот рекомендую,Мсье Петушевский…

Петушевский и Баскаков кланяются друг другу и проницают один другого взглядами.

Петушевский

Вас узнатьДавно хотелось мне… Я истины искатьПривык во всем, и мненья чту я.

Баскаков

Да… то есть, мненье…

Петушевский

Да, субъекты изучать,Как анатомик, я в виду имею…Семейства, слышал я, штудируя идею,О нем хотите вы писать?Вы «Новый мир» Фурье изволили читать? ^{245}

Баскаков

(вспыльчиво)

Фурье, сударь… ужель отсталое ученье?

Петушевский

(оскорбленный)

Отсталое? — Я фурьерист!

Баскаков

Тем хуже вам — вы в заблужденьи.

Петушевский

(насмешливо)

Не вы ль, скорей, московский гегелист?

Мертвилов