Одиссея Талбота

Он залпом осушил половину бокала и выдохнул, затем обратился к присутствующим:

– Вам может показаться странным, что такой патриот и боец холодной войны, как я, пьет русскую водку. – Взглянув прямо на Абрамса, он продолжил: – Я пью русскую водку подобно тому, как наши предки пили кровь своих врагов.

– В знак презрения или для храбрости? – спросил Абрамс.

– Ни то ни другое, мистер Абрамс. Мне просто нравится ее вкус. – И он, засмеявшись, облизал губы.

– Если насчет крови, то у вас она на правой манжете, мистер Торп, – заметил Абрамс.

Питер Торп опустил бокал и посмотрел на свою манжету. Красновато-рыжее пятно запеклось возле запонки из оникса. Он потер его пальцами и спросил:

– Похоже на кровь, правда?

– Да, похоже, – ответил Абрамс.

Кэтрин обмакнула кончик салфетки в стакане с водой.

– Сотри, пока не въелось.

Торп улыбнулся, беря салфетку:

– Для женщин всего мира характерны три фразы: «Вынеси мусор», «У меня болит голова», и «Сотри, пока не въелось».

Он промокнул пятнышко и заметил:

– Определенно кровь.

– Ты что, порезался? – спросила Кэтрин холодно.

– Порезался? Да нет.

Джордж ван Дорн заметил с другого конца стола:

– Тогда, мистер Торп, учитывая вашу профессию, вы, вероятно, порезали кого-то другого. – Он улыбнулся.

Торп ответил ему также улыбкой. В разговор вмешалась Китти ван Дорн:

– Может быть, это кетчуп?

Торп скорчил гримасу и закатил глаза:

– Кетчуп? Мадам, я с детства смотреть не могу на кетчуп. Кэтрин наверняка думает, что это губная помада, но я должен оправдаться. Это – кровь. Я могу различить кровь, когда я ее вижу. – Взглянув на Абрамса, он добавил: – Вы очень наблюдательны, мистер Абрамс. Вам бы надо работать детективом.

– Я им и был.

Группа курсантов академии Уэст-Пойнт собралась у помоста и начала исполнять попурри из модных песен.

Торп обратился к Абрамсу, стараясь перекричать пение:

– Ваши родители случайно не были большевистскими агитаторами? Леон и Руфь Абрамс? Их, часом, не арестовывали за организацию стачки и беспорядков на швейной фабрике?

Абрамс уставился на Торпа. Его родители действительно имели определенную известность в профсоюзных кругах, и их имена, возможно, даже упоминались в некоторых книгах, посвященных рабочему движению. Но они не были настолько знамениты, чтобы Торп мог о них знать.

– Да, Леон и Руфь – это мои родители. Вы что, занимаетесь рабочим движением?

– Нет, сэр. Я занимаюсь красными.

Под столом Кэтрин пнула Торпа ногой. Питер сказал, обращаясь к ней:

– Это очень интересно. И очень романтично. Тони – сын народных героев Америки. – Он повернулся к Абрамсу. – Кстати, а почему Тони?

Абрамс слегка улыбнулся:

– Мое настоящее имя Тобиас. Уменьшительное от него Тоби. Но там, где я вырос, были распространены имена типа Дино и Вито. Так Тоби превратилось в Тони.

– Америка! Этот великий сплав наций. И вы удачно сюда вплавились.

Над столом повисло неловкое молчание. Затем Торп спросил:

– Ваши родители все еще коммунисты, мистер Абрамс?

– Они умерли.

– Сочувствую. А вы унаследовали их взгляды?

– Родители моей матери в годы Великой депрессии вернулись в Россию. Они попали под сталинские чистки. Видимо, погибли в лагерях.

– Это, наверное, подорвало веру ваших родителей в справедливость и всеобщее братство, к которым якобы ведет революция?

– Вполне вероятно. – Абрамс закурил. – Родители моего отца, которые из России никогда не уезжали, были уничтожены нацистами где-то в 1944 году – примерно в то же время, когда от рук немцев погибли и ваши настоящие родители, мистер Торп. В мире так много совпадений.

Торп в упор посмотрел на Абрамса:

– Откуда вы узнали про моих родителей?

– Прочел. Я занимаюсь историей УСС.

Питер налил себе еще водки и снова взглянул на Абрамса.

– Вы знаете, Абрамс, вы можете очень подойти этой конторе.

– Меня никто туда не приглашал.

– О, не сомневайтесь, пригласят. А вы думаете, зачем вас сюда позвали? Вы думаете, почему…

Кэтрин перебила Торпа:

– Питер, ты не встретил по дороге сюда полковника Карбури? Его что-то не видно.

– Я вряд ли бы его узнал. Для меня все англичане на одно лицо. – Торп поигрывал палочкой для размешивания коктейлей. – Может, он где-то задержался? – Торп откинулся на стуле и, казалось, ушел в себя.

Курсанты окончили пение, и официанты стали разносить первое блюдо.

– Вы работаете с Кейт? – спросил Уэст у Абрамса.

– Я технически помогаю готовить выездные дела.

– Мистер Абрамс в июле будет сдавать экзамены на звание адвоката, – добавила Кэтрин.

– Ну что ж, пожелаю вам удачи, – сказал Уэст. – Моя невеста – сестра Кэтрин, Энн, – тоже адвокат. Она работает на американскую компанию в Мюнхене.

Торп очнулся от своих мыслей и выпрямился на стуле:

– Она работает на Агентство национальной безопасности, Абрамс. Вообще в этой семье полно шпионов.

Кэтрин холодно сказала:

– Ты сегодня в необычайно плохом настроении, Питер. – Она встала. – Извините, мистер Абрамс, вы не проводите меня в гостиную?

Абрамс поднялся и последовал за ней. Торп, похоже, не обратил на эту сцену никакого внимания. Он проворчал: