Одиссея жупана Влада (СИ)

-Она нам понадобится, - пробормотал Влад, внимательно вглядываясь в выраставшую перед ним Солунь. Давно спустилась ночь, но вокруг было все равно светло - от костров, окруживших осажденный город, от огней на его стенах, от факелов в руках бойников. Пламя освещало и вход в Солунскую гавань, перегороженную цепями на бревенчатом основании, утыканном кольями и клиньями. За ними виднелось и второе заграждение — сцепленные якорями тяжелые грузовые корабли, частично затопленные.

- Что-то тихо идем! – задорно крикнул Влад, - пусть греки слышат голос своей смерти!

Оглушительный вой и воинственные крики стали ему ответом – а в следующий миг с палуб дромонов мерно зарокотали барабаны, перекрывая все остальные звуки. Испуганные греки смотрели как с моря на них идет славянский флот, во главе с плавучим чудовищем, мерцавшим в ночи множеством факелов и костров. На огромных парусах были кровью начерчены оскаленные волки, хищные рыбы, огромные змеи и иные, еще более диковинные твари. Меж тем воины Ратмира, осадившие город с суши, собрав все дерево, что могли найти, выстроили огромную баррикаду, кольцом окружившую город, и подожгли созданное сооружение, напомнившее осажденным ромеям библейскую «огненную реку». Сходство усиливалось тем, что в глубине этого сооружения лежали связанные и обложенные хворостом пленники. Крики сгораемых заживо людей, смешивались с рокотом барабанов, волчьим воем бойников и воинственные песнями в честь языческих богов. Для осаженных греков все эти звуки сливались в одну невыносимую какофонию, ставшую для Солуни трубным гласом Армагеддона.

Влад мысленно примерил расстояние между его флотом и городом. Его губы сами собой сложились в кровожадную ухмылку.

-Пускай! – крикнул он.

Огненные снаряды взрезали воздух и обрушились на стены Фессалоники, убивая и калеча разбегавшихся людей. Следом полетели и огненные стрелы: с наконечниками обвернутыми в паклю, смоченными горючим маслом и подожжёнными. Наибольший урон, по приказу Влада, старались нанести церкви Святой Богородицы, стоявшей у тех ворот, где жупанич наметил высадку. Огненные снаряды падали не только на стены, но и выставленные в гавани заграждения, чтобы расчистить путь огнем. Пока греки пытались организовать ответный удар, заговорили и камнеметы и из лагеря князя Ратмира, осаждавшего Салоники с суши. Воздух дрожал от воинственных криков, пока славяне, таща с собой лестницы и осадные башни, карабкались на стены. На них сыпался град стрел, копий и камней, лились потоки кипятка и смолы, однако осаждавшие не ослабляли натиска: даже покалеченные, с простреленными руками и обваренными лицами, славяне рвались вперед, невольно внушая суеверный страх защитникам Солуни.

-Пускай! – снова рявкнул Влад и новая порция пылающих снарядов обрушилась на стены, сметая с них ромеев. Ответные залпы камнеметов потопили с десяток лодей, но это еще больше разъярило бойников, ответивших на смерть побратимов яростным волчьим воем. Но еще громче над морем разносилась воинственная песнь, славящая Морского Хозяина и Владычицу Смерти, вдохновляя славян на бой. То пела Вештица, - совершенно голая, с распущенными волосами, окутавшими измазанное кровью пышное тело,- она стояла на носу дромона, держа в одной руке окровавленный серп, а в другой – отрезанную голову ромея. Завершив песню, она швырнула голову в воду и презрительно похлопала себя по срамной плоти, выкрикивая проклятия, замаскированные под оскорбления и насмешки.

- Беги, грек, от чуда чудного!- кричала ведьма, размазывая кровь по гениталиям, - беги, грек , от чуда чудного! Бойся грек моей змеюки, что немало таких как ты поглотила.

Флот несколько задержался – воины Ратмира уже рубились на стенах Солуни, пока команда Влада, спрыгнув с кораблей в воду, голыми руками расчищала заграждения в гавани. Влад не собирался положить здесь свой флот: слишком хорошо он помнил рассказы старших о былых осадах Солуни и тогдашних ромейских хитростях. Расчистив проход, воины Влада, вскинув на плечи лодью поменьше, принялись таранить ею ворота. Другие воины забрасывали веревки с крюками, прислоняли осадные лестницы, быстро взбираясь на стены, схватываясь с их защитниками в рукопашной. Сверху летели камни и бревна, лился кипяток, но остановить неудержимый натиск славян было им уже не под силу – особенно после того, как рухнули городские ворота и бойники ворвались в город. Сопротивление защитников города оказалось быстро сломлено – мало кто из ромеев сохранил присутствие духа при виде свирепых воинов, одетых в волчьи шкуры, а рычащих по-медвежьи, словно демоны из ада, обрушившиеся на Солунь за грехи.