Одна и без оружия

«Будто фронтовую зону проезжаем», — удивился я такой боевой готовности. Поезд стал замедлять ход и, заскрипев тормозами, остановился. Приподнял край брезента и высунулся — совсем чуть-чуть, чтобы не быть замеченным. Двое гражданских, одетые в ярко-желтые железнодорожные безрукавки, деловито прошлись около моей платформы. А через некоторое время я услышал характерный лязг колес. Поезд тронулся, набирал скорость.

Но мы не сдвинулись с места. «Нас отцепили, — понял я, — надо быстренько сматываться». Пробрался между стоящими вплотную танками и сполз на землю. И тут увидел, что укрыться негде. Вокруг совершенно открытое поле. Впереди колонна грузовых крытых машин. И вооруженные люди, быстро направляющиеся к железной дороге. Меня заметили. Несколько человек отделились от этой группы и заторопились в мою сторону. «Черт, попался за здорово живешь, — выругался про себя, — придется выкручиваться». Документы и свой кортик незаметно положил за шпалу и ногой присыпал песком. Запомнил место: как раз напротив одинокого колючего куста. Теперь спокойно подождем.

— Я из воинской части, сопровождаю груз, — ляпнул первое, что пришло в голову, опережая вопрос подошедшего ко мне парня. Лицо, заросшее черной бородой, автомат Калашникова на груди и широченный пояс с ручными гранатами придавали ему устрашающий вид.

— Документы есть? — спрашивает тихим голосом, без нажима, акцент кавказский.

Лихорадочно шарю по карманам.

— Кажется, потерял.

— Я так и думал. Хорошо, пошли со мной, — поворачивается и, не оглядываясь, топает куда-то в сторону от дороги.

«Уверен, что последую за ним», — отмечаю про себя и, конечно же, повинуюсь, иного выхода нет. Буду действовать смотря по ситуации. Похоже, что это чеченцы и товар доставлен им. Однако дело поставлено на широкую ногу.

В том, что я прав, убедился, заметив, как быстро разгружаются вагоны и скатывается с платформ подвижная техника. Мы подошли к одной из машин. В кабине сидел средних лет кавказец и просматривал карту. Автомат между ног, из приоткрытого «бардачка» выглядывает рукоятка пистолета Макарова.

— Вот, человека нашел, документов нет, говорит, что сопровождал груз, — коротко доложил по-русски парень.

— Хорошо, иди, делом займись, — отпустил его сидящий в кабине, продолжая рассматривать карту. — Слушаю вас, — глухо бросил он, не поднимая головы.

— Понимаете, в нашей части произошло ЧП, убит командир, а я впопыхах оставил свои документы, хотя он поручил мне сопровождать груз.

Чеченец в недоумении посмотрел на меня:

— Чего вы несете? Какой командир, какие документы? Можете объяснить вразумительно?

Выверенные вопросы этого вояки не оставили у меня никакой надежды провести его. Надо выворачиваться по-другому, главное — потянуть время, чтобы сгоряча не ухлопали как ненужного свидетеля.

— Скажу вам одно. У меня важные сведения для вашего командующего, могу передать только лично ему.

— Вот как! Но если это ложь, расстреляю лично!

— Да врет он все. Я его знаю. Это мент, недавно моего шефа проверял.

Я резко обернулся. Неслышно подкравшийся, рядом стоял комендант Александра Михайловича.

АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ

— Грех на судьбу-то жаловаться! — Это Гущев замечание мне сделал: я разоткровенничался и признался, что потерял в последнем месяце полмиллиона долларов. Да, да, ни больше, ни меньше. А чего ради я буду скрывать это от своих друзей? Для него это, может, капля в море, а для меня — довольно жирный кусок.

Как всегда, собрались мы в компании по случаю. На этот раз у меня на даче. Нет, не в загородном доме. Там у меня настоящая крепость, притом — только для избранных. А это, можно сказать, рядовая резиденция для обычного, «делового» отдыха. Естественно, водочка, закусончик. А какой шашлык после баньки приготовил мой поваришка из Баку — пальчики оближешь! Ну и «Услада ночи» со своими прелестными подружками создала соответствующий кайф. А под греческую «Метаксу» с восточными сладостями и фруктами без душевного разговора не обойтись. Каждый из нас, сильных мира сего, по заведенному негласному правилу, рассказывает, естественно… в меру допустимого о своих делах, успехах, просчетах. И что особенно приятно, стараемся в заключение договориться, скоординировать свои действия, а если требуется, то подумать, как отразить нападение, предотвратить угрозу.

— Да, да, — продолжал Гущев, — грех. Мы ведь все — на коне, и не на какой-то кляче, а на арабском скакуне самой чистой крови. — Это он изрек под аплодисменты присутствующих.

Гущев за последние два года попер к вершинам благосостояния семимильными шагами. Выйдя из тюрьмы, где отсидел неполных пять лет вместо пятнадцати, да и те на больничной койке, бывший ответработник ЦК ударил по старым связям и скоро стал крупным специалистом по цветным металлам, золоту, платине. Самые смелые предположения о его доходах блекнут по сравнению с реальностью. За глаза мы его так и называем «Рокфеллер». Он это прекрасно знает и очень этим гордится.

— Вы, конечно, правы, — через силу промямлил я, — но все-таки жаль.