Одна и без оружия

— Будешь отвечать? — задал вопрос напрямую. Теперь он, наконец, понял, что к чему, отчаянно закивал и выплюнул платок.

— Тебе это так не пройдет, — выдохнул он с угрозой и, видя, что я собираюсь повторить свой номер, заторопился: — Хорошо, скажу. Да, это сделал я, но выхода не было, иначе твои да и мои хозяева голову бы с меня сняли.

— Ясно, а меня зачем хотел убрать? — спросил так, для порядка, прекрасно зная причину.

— Моей вины тут нет, — начал он треп, но, увидев внимательный взгляд подчиненного, который оклемался и прислушивался к нашей беседе, сник: — Просто хотел тебя проверить и немного намять бока. Но ты молоток, обязательно скажу Бурову, чтоб отвалил тебе кругленькую за заслуги. — И уже просительно: — Отпусти же!

Прежде чем дать ему подняться, приставил кулак к носу:

— Куда дел того проверяющего, что с комиссией Минобороны приезжал? Очень это твоего шефа по бизнесу интересует.

— Снюхался с полковником, а когда тот концы отдал, исчез, клянусь. Думаю, обратно в Москву укатил. Так и передай.

— Ладно, живи, собачий сын, Бог тебя накажет. Только я успел отряхнуться и привести в порядок покушавшихся на меня людей, как в номер явилась девушка-администратор с дежурным по части.

— Вот уже целый час здесь такой гвалт стоит, что все постояльцы проснулись и пришли ко мне с протестами, — пожаловалась она непонятно кому — дежурному или подполковнику, которого неожиданно для себя увидела здесь.

И если она этому ничуть не удивилась, то дежурный офицер замер и принял стойку «смирно». Приложив руку к головному убору, четко доложил:

— Товарищ подполковник, за время моего дежурства в части происшествий не произошло.

— Хорошо, свободны, — отпустил он дежурного. — Да и вы тоже идите, мы сами здесь разберемся. — Эти слова относились уже к администратору, и их не пришлось повторять. — А вам, — обратился он к подчиненным, — три дня увольнения. Утром жду вас у себя в кабинете.

Их как ветром сдуло. И.о. командира потер затылок, шею, поморщился и попытался взять инициативу в свои руки.

— Теперь, когда выяснили отношения, надо наметить, что делать дальше.

Я в сердцах матюкнулся, причем с конкретным для него адресом, и предупредил, что если еще раз перейдет мне дорогу, независимо, сам или через подставных лиц, переломаю хребет. Научен отменно.

— Больше этого не будет, — заверил Тихомиров и попросил: — Только Бурову не говори, озолочу тебя.

Я глянул на часы.

— У тебя минута, чтобы отсюда убраться. Хочу поспать еще часок.

— Ухожу, ухожу, — заторопился он. — Надеюсь, еще встретимся, — сказал не с угрозой, а с многообещающим намеком.

С чувством выполненного долга я лег прикорнуть и ровно в три был уже на ногах.

В тамбуре одного из вагонов устроена уютная сторожка с видом на окружающую местность. А несколько зеркалец позволяют держать в поле зрения все вагоны — от крыши до ступенек. Так что я прекрасно расположился и только ждал, когда подойдет поезд и наши три вагона к нему прицепят.

Наконец состав дернулся. Глянул со ступеньки. Ого! Товарняк мощный. Вагоны, цистерны, открытые платформы с грузом, укрытым брезентом. Куда это их? Неужели все это левак? Смотрю, бежит дежурный по части со свертком в руках.

— Это вам от подполковника, — передал он мне сверток уже на ходу.

Взял сверток. Развернул. Ничего себе! Зелененькие! Ровно десять тысяч. Здорово же я его напугал, если он так раскошелился.

Интересно, а как же будут расплачиваться за это оружие получатели? Буров об этом ни слова. Только доставить, а там не мое дело. Тоже отработанный механизм. Во гребут! Куда только девают такие деньги! Наверное, в швейцарских банках хранят на черный день. Такой коммунизм им и не снился в их счастливые застойные, а затем и перестроечные годы.

День и ночь прошли спокойно. На рассвете поезд притормозил. Ни станция, ни полустанок. Среди поля остановились. Нас отцепили. Облегченный товарняк со всей охраной оторвался и скоро исчез, следуя дальше по своему маршруту.

Вылез наружу, стал разминаться. Подошли двое. Вооруженные с головы до ног.

— Ты Игорь? — спрашивают, приблизившись вплотную.

— Я самый.

— Документы есть?

Достаю удостоверение, врученное Александром Михайловичем, и документы, касающиеся груза. Внимательно изучают.

— Все в порядке, пошли с нами.

Кажется, чеченцы. Но говор чисто русский. Оглядываюсь на вагоны.

— Не беспокойся, ребята заберут. Идем. Садимся в уазик. Двое со мной. Впереди только водитель. Все как в рот воды набрали. Мои попытки завязать беседу насчет погоды и международного положения наталкиваются на стену молчания.

— Побереги красноречие на потом, — коротко останавливает меня один из сопровождающих. — Скоро приедем.

Действительно, повиляв по каким-то горным тропам, машина припарковалась у небольшого каменного домика.

Водитель остался. Мы вышли и направились к калитке.

— Заходите, — встретил нас парень в спортивном костюме и, крепко держа на поводке рвущуюся на нас овчарку, отступил в сторонку, давая дорогу.