Одна к печали

Мы чуть ускоряем шаг, придерживаясь длинных теней от деревьев. Пристройка еще более запущена и разрушена, чем казалось из окна. Удивительно, что ее не снесли из соображений безопасности. Чтобы добраться до двери, приходится продираться сквозь заросли сорняков, ежевику и крапиву, что гораздо труднее, чем я ожидала, особенно в неверном свете сумерек. Чувствую себя немного виноватой за то, что втянула в это Одри, когда вижу, как она продирается сквозь заросли с этими своими свеженаманикюренными ногтями.

– О боже! ЧТО ЭТО? ПОЧЕМУ ОНО ЖЖЕТСЯ? – взвизгивает она, держа пригоршню зеленых побегов.

Я ежусь.

– Это Urtica dioica. Иначе известная как жгучая крапива. Будет чертовски больно.

Одри снова вскрикивает и роняет стебли. Трет руки от боли.

– Фу, у нас тоже такая есть, но не на территории школы! Надеюсь, это не то же, что ядовитый плющ.

– Нет, она не настолько опасная! Не беспокойся. Смотри, мы почти добрались до двери. – Я проползаю под последним кустом ежевики. Пытаюсь повернуть старую железную дверную ручку, но она ломается у меня в руке. – Дерьмо. – Показываю ее Одри, и та смеется.

– Пойдем назад? Теперь нам не попасть внутрь, – предлагает она с облегчением.

– Нет, я открою. – Вынимаю из сумки перочинный нож и просовываю в щель. Щелкает язычок замка. Старая дверь скрипит и открывается нам навстречу. Одри бросает на меня нервный взгляд, и я тащу ее через последние заросли, чтобы она скрючилась рядом, перед слегка приоткрытой дверью.

Внутри виден синеватый вечерний свет, льющийся через старое растрескавшееся окно, и паутина, протянувшаяся от стены до стены, словно украшение на Хэллоуин. На покрытом грязью полу ничего нет, но мох растет меж камней там, где когда-то их скреплял раствор.

– Воняет! Тут кто-то умер? – Одри прикрывает нос и заглядывает через мое плечо.

– Это сырость, не разложение. – Я делаю шаг внутрь, чувствуя ошеломляющее разочарование. Тут нет ничего, кроме нескольких смятых пакетов из-под чипсов, пары раздавленных банок из-под «Кока-Колы» и кучки окурков. В углу громоздится груда гнилых деревянных поддонов.

– По крайней мере, мы все проверили, Айви. Выглядит просто как место, где зависают студенты, наверное, прогульщики или что-нибудь в этом роде.

Она права. Я вздыхаю и оборачиваюсь к ней.

– Ага, думаю, так и есть. Не знаю, чего я ожидала. Извини, что потащила тебя сюда… Погоди. – Как раз в тот момент, когда я уже готова уйти, замечаю что-то на одной из старых каменных плит на полу, рядом с поддонами. Фонарик осветил это лишь на короткое мгновение. – Посвети еще раз сюда.

Она хмурится.

– Это перо? – Одри на цыпочках подходит ближе, опускается на колени, чтобы внимательнее рассмотреть плиту в свете своего телефона.

– Думаю, да! – Я слегка касаюсь камня пальцами, очищая грязь с резного узора. Это определенно перо, хотя края его потерты и выцвели. Склоняю голову набок, хмурясь. Затем провожу кончиками пальцев по краю камня, который слегка шатается. На самом деле я могу чуть-чуть его приподнять.

– Давай уберем отсюда эти поддоны.

– Я к этому не прикоснусь! – взвизгивает Одри. – Под ними может кто-нибудь жить.

– Ой, да ладно! – Я отпихиваю один из поддонов в сторону, и он рассыпается на части. – Разве тебе не кажется подозрительным, что эти поддоны навалены только тут?

– Э, нет, тут повсюду свалка.

– Я думаю, кто-то сложил их тут специально, чтобы спрятать что-то.

– Фу, так и знала, что не стоит надевать свои лучшие джинсы. – К ее чести Одри помогает мне отодвинуть поддоны, морщась от того, что ее руки постоянно натыкаются на заплесневелую слизь. Мне это тоже неприятно, но я чувствую, что результат того стоит.

– Помоги мне это поднять, – говорю я.

Одри опускается на корточки и обхватывает пальцами свою половину камня, и мы вместе поднимаем его.

– Это люк, – говорю я, поражаясь тому, как хитроумно он сделан.

– Был

, – отвечает Одри. – Куда бы он ни вел, дороги туда больше нет.

Она права. Глубоко в землю на разных уровнях врыты доски, которые выглядят так, будто когда-то были ступенями лестницы, но туннель – или что бы это ни было – завален землей и мусором. Мы не сможем продвинуться дальше. Не знаю, чувствовать мне разочарование или восторг.

– Но ты знаешь, что это значит?

– Что?

– Что «Общество сороки» существовало. Все эти шаги вели сюда. Может быть, это было убежище, или место собраний, или что-то в этом роде.

– Очень давно.

– Может быть, но оно существовало. – Наклоняюсь вперед и пытаюсь расшатать одну из старых деревяшек. К моему удивлению, она выпадает, открывая неглубокую полость.

– Там есть что-нибудь? – спрашивает Одри. Она подносит телефон ближе, так, чтобы свет падал в дыру, и мы тут же замечаем что-то. – Что это? Я не стану совать туда руку, Айви! Возьми ты!