Одна кровь на двоих

   Потому что прожить такое осознание, чувствование, растворение в запредельности и остаться живым невозможно!

   Но Дмитрий Федорович Победный не умер утром, когда Машка заявила, что ей надо идти, и громыхнул очень даже живым недовольным, командирским голосом:

— Куда это?

— В номер! К себе в номер! — объяснила Маша. — Дима, я полсуток у тебя тут голая околачиваюсь! Мне надо поваляться в ванне, привести себя в порядок, переодеться или хотя бы одеться!

  — В ванне ты и здесь полежишь! А вещи твои кто-нибудь из ребят привезет! — руководил Дмитрий Федорович.

— Что? Трусы, носки, лифчик?

— Это как раз то, что тебе не понадобится!

— Ну, Дима! — звонко смеялась Маша.

  — Да никуда ты не пойдешь! Сейчас найдем твои вещи, позавтракаем, и я поведу тебя на прогулку! — огласил план мероприятий Дмитрий Федорович не терпящим возражений начальственным тоном.

  — Экскурсионную? — уточнила Машка, сияя глазами.

— Да, по приусадебному участку.

   Вещи Машины искать не пришлось, Елена Ивановна их давно постирала, выгладила и развесила на вешалочке. Маша покраснела от неудобства, когда натягивала трусики, а Дима смеялся ее смущению:

   — Что ты краснеешь? Думаешь, я свои трусы сам стираю, чтобы не стыдно было? — хохотал он.

   А Машка покраснела еще больше.

   Утро под названием «отдых в усадьбе», кисти малоизвестного художника, набирало обороты.

   Дима, привыкая потихоньку к ощущениям полноты, радости, теплеющей в груди, все посматривал на Машку, а ведь он всю жизнь шел к ней, на самом деле убегая. Как выскочил из той телефонной будки, так и бегал, как шатун потревоженный, все искал такую же в других женщинах.

   Ни одна женщина из его прошлого не согласилась бы второй день ходить в одной и той же одежде, вплоть до скандала, и не радовалась бы, обнаружив, что лежит с любимым на полу в кухне, и уж тем более не краснела бы, смущаясь оттого, что кто-то постирал ее трусишки!

   Только Машка. Его Машка!

   Это хорошо, что тогда он сбежал! Иначе ничего бы не случилось в их жизни — ни карьеры, ни достижений, ни денег — зачем? Все самое главное они бы уже нашли, и не вкалывали оба по ночам, а из постельки не вылезали, стараясь быть все свободное время вместе!

   «Ой, не гневил бы ты Бога, Дима! — подумал Победный. — Как любит цитировать Осип — всему свое время! И Машка наверняка, как и ее обожаемая наука история, не любит сослагательных наклонений и прикидок, чтобы было!»

   Есть. Самое главное, что есть сейчас! Его Машка!

   Он наслаждался этой мыслью, теплым нежным комом устраивающейся у него в груди, и млея, радуясь, слушая, как она восхищается:

   — Ой, какая красота, Дима! Сказочная! — то озерцо увидев и рыбу в нем попугав, болтая руками в воде, то лес, то заметив какие-то красивые уголки паркового ландшафта, на которые он раньше не обращал внимания.

   — Дим, тяжело тебе пришлось подниматься? — неожиданно серьезно спросила, когда они присели на скамеечку в особенно понравившемся ей месте.

   Он подивился вопросу. Никто ни разу его о путях-дорогах к нынешнему благополучию не спрашивал! Женщинам было без надобности утруждать себя подробностями, им хватало достаточности знания, что он богатый мужик, родители не интересовались из опасения расстроить, растеребив вопросами, в которых ничего не понимают, а для остальных — коллег, партнеров, так это закрытые темы у всех деловых людей, охраняемая конфиденциальная информация.

   — По-всякому, Маш, — признался он. — Началось все с безналеги и маеты душевной...

   И он легко, без надрыва души старыми обидами и пережитым, рассказал Маше про Марину, про непонимание и горечь от службы и о том, как ушел, уволился, бросив без сожаления, отрезав ту часть жизни, про боевую подругу «Аннушку», про мужиков своих Лешку Демина и Петра Алексеевича Иванова.

   — А когда в Питер перебрались, нашли знакомых, бывших однокурсников, концы, ходы-выходы, купили старый транспорт, еще кое-что для поддержания штанов, занялись привычным делом: перевозками разного рода. Заработали — продали, купили кораблик посерьезней, так и пошло... Нам просто везло. В то время разрушалось все, под нож рабочие суда пускали или за копейки продавали куда-нибудь в Индию. Порты на ладан дышали, после почившего социализма растащили, что можно, они же вложений немереных требуют, у государства таких средств к тому времени не водилось. А олигархов страна только рожала в муках, зато рвались прикупить все, что можно, «добрые, щедрые» западные дядюшки. А когда наверху очухались, мы уже свой небольшой флотик имели и большую часть порта. С этого все началось и продолжается.

   — Дим, я очень далека от бизнеса, но и мне понятно, что ты сильно приукрашиваешь: «Повезло! Купили — заработали — продали».

   — По сути, так и есть: повезло. В нужное время в правильном месте созрела толковая идея. Заработали — продали — купили более важное, вложили деньги, а как и что было — это детали, лишние подробности.