Одна любовь. Двойная месть

— Сестрой? — Полина прикусила губу, даже не верится, что у Германа была девушка.

— Мне очень жаль. Ты любил ее?

Вот что за глупые вопросы? Конечно, любил, если назвал своей девушкой, такие, как Герман так кого попало не называют. И что за странная бабская манера расспрашивать о любви, ведь это так лично.

— Не знаю, тогда казалось, что да, мы были недолго вместе. Карина была слишком молода, твердила, что любит меня, что обязательно будет моей женой. Скорее всего, она искала заботу, поддержку, уцепилась за меня, внушила себе, что влюблена, их с Владом родителей убили, а потом сожгли дом. Но я нисколько не осуждаю ее, она жила сердцем, была открытая, эмоциональная.

— Господи.

— Она такая забавная была, строила планы, а я решил, что все, хватит, пора уходить от дел, которыми в тот момент занимался. Но не учел одного, что просто так это не сделаешь. Я поплатился за свою поспешность и глупость ее жизнью и, конечно, никуда не ушел.

Герман замолчал, слушая дыхание Полины, оно было прерывистым, девушка волновалась. А ему так легко давались эти слова и воспоминания о Карине.

— Вы наказали тех людей, что сделали это?

— Да, наказали.

Полина вздыхает, слезы сами собой побежали по щекам, ей было так жалко ту девушку, если она младшая сестра, то ей на момент гибели было лет двадцать, наверное. Так рано для смерти.

— Почему ты плачешь? — Герман чувствует пальцами влагу, стирает ее.

— Мне так жаль.

— Знаешь, я вообще думал, что в моей жизни нет и не будет места для чувств, эмоций и привязанностей, этот мир слишком жесток, да и в моем не молодом возрасте это уже смешно. Но так, оказывается, глубоко ошибался. То, что было давно, не идет ни в какое сравнение с тем, что происходит сейчас. Нас не было полгода, все это время решали и улаживали дела. Ты не представляешь, как рвался к тебе Влад.

— Влад?

— Да, это с виду он пошляк и задира, хотя лет-то уже не мало, но он очень изменился.

— А ты?

Полине было так важно знать, что же изменилось у Германа, у этого сурового мужчины, на которого даже смотреть страшно, не то, что подойти к нему и заговорить.

— Да, я тоже стал другим. Ты сделала меня другим. Я ревновал первый раз сегодня, когда увидел тебя рядом с тем мужиком, думал, сейчас сорвусь, как Влад, и разобью ему его самодовольное лицо.

Полина заулыбалась, подвинулась ближе, уперлась животиком в Германа, тот накрыл его ладонью и погладил. Было все так трогательно и мило, до слез.

— Ты не представляешь, насколько ты и малыш перевернули всю нашу жизнь. Не плачь, девочка. Не могу видеть твои слезы.

— Я не плачу, это само. Герман, — она вцепилась в руку мужчины и очень быстро заговорила. — Я очень боюсь: вся эта суета, странные люди, охрана. Я очень боюсь, что вас не станет, что вас убьют. Много лет назад не получилось, а сейчас получится. Что я тогда буду делать?

Герман долго молчал, думая о своем, Полина, спрятав лицо на его груди, ждала ответ. А мужчина думал, что ему не страшно умирать, сейчас не страшно, лишь бы с ней и сыном все было хорошо.

— Этого не случится, не переживай только.

— Не могу не переживать, поэтому психую и срываюсь на вас, наверное, это все нервы и гормоны.

— Надо успокаивать твои гормоны. Я знаю один очень действенный способ.

Герман понимал и знал, что секс сейчас строго ограничен, строгий доктор Валентина Юрьевна так и сказала ему в последний визит к ней. Она не стеснялась в выражениях, называя вещи своими именами, понимая, что двух здоровых мужиков сдержать в этом плане трудно.

— Какой?

— Ты очень красивая, когда кончаешь, я словно сам испытываю при этом оргазм.

— Герман, — Полина улыбнулась, хлопнув его по груди ладошкой.

— Я именно это заметил при нашей первой встрече, а еще твои янтарные глаза и пухлые губы, а через блузку торчали соски.

— А я очень испугалась вас, Влад так нагло пялился, а ты просто замораживал взглядом. А еще я вас раньше видела, в своих снах.

— Что же мы делали в твоих снах?

— Все, что вы делали со мной потом, только вживую это в сто раз приятнее.

Полина понимала, что возбуждается, руки Германа уже гуляли по ее телу, приподнимая большую футболку Влада, в которой она спала. Он нашел своими губами ее, начал целовать, сначала медленно и нежно, боясь сорваться. Но потом, как только под его пальцами оказалась ее обнаженная плоть, гладкие складочки, поцелуй стал более требовательным.

— Ох… Герман…да…аааа.

Полина раздвинула ноги, открывая себя для ласк. Одеяло откинулось в сторону, футболка задралась вверх, обнажая живот и грудь. Герман опустился к соскам, начал сначала лизать языком, а потом посасывать их. На языке появился сладковатый вкус, это было, конечно, не молоко, но от осознания того, что его женщина настолько возбуждена, что у нее течет грудь, член еще больше налился кровью. Его головка болезненно впилась в белье, а Герман не мог остановиться, все продолжал слизывать влагу с сосков.

— Ааааа….боже мой….боже.