Одна помолвка на троих

– Ну, так что? – спросила Агата. – Рассказывай, как это получилось.

– Можно подумать, ты не знаешь, как это получается! Но сейчас у меня… у меня ужасные проблемы. – Светка зажала нос пальцами и глухо всхлипнула.

– Ты беременна, у тебя проблемы, и ты поэтому решила расстроить мою свадьбу? – спросила Агата грозно. – Вполне в твоем духе.

– Да… – Светка оставила в покое нос и захныкала, прикрыв глаза ладонью. – Все так несправедливо: я жду ребенка, а свадьба у тебя!

– Ну вот, я так и знала! Ну что у тебя за характер? Ты во всем должна быть первой, и у тебя должно быть все самое лучшее. А папаша-то кто, Петухов? Кажется, я догадалась: он тебя бросил, когда узнал о ребенке.

– Нет! – испугалась Кареткина. Она представила, как Агата подстерегает ни в чем не повинного Петухова возле почтовых ящиков, прижимает к стенке и душит. Поэтому отчаянно помотала головой: – Это вовсе не он! Это… Это… Я не могу сказать.

И тут на Агату словно ушат холодной воды вылили.

– Это твой босс! – догадалась она. – Тот самый Глеб Аркадьевич, верно?

Кареткина положила на стол локти и упала вниз лицом, сотрясаясь от рыданий и лихорадочно соображая, что отвечать. Но отвечать не пришлось, потому что Агата окончательно и бесповоротно решила, что виновник обнаружен.

– Значит, вот почему он тебя уволил, – зловещим тоном протянула она.

По-хорошему, ей бы следовало пожалеть подругу, утешить ее. Ведь та сейчас действительно нуждалась в утешении! Но Светка так часто рыдала по поводу и без повода, что чувство жалости у Агаты как-то притупилось.

В этот момент официант принес для Светки горячий штрудель, обложенный тающим мороженым, и замер, держа тарелку на весу.

– Может быть, подать десерт позже? – тактично поинтересовался он.

Кареткина оторвала голову от стола и резко выпрямилась. Красные пятна на ее щеках сделались пунцовыми.

– Нет уж, давайте сюда тарелку, – звенящим голосом сказала она и постучала пальцем по столу: – Ставьте. И принесите мне еще мятного чаю.

– А мне кофе. – Агата чувствовала, что проглоченные пирожные обязательно нужно запить дополнительной порцией жидкости. Ее желудок плохо отреагировал на новость, которую сообщила подруга.

Между тем подруга, растрепанная и злая, посмотрела на Агату в упор и заявила:

– Пока что я не готова говорить об отце моего ребенка. Но обещаю, что в самое ближайшее время мы с тобой к этому вернемся. А пока я позвала тебя просто… просто, чтобы с тобой поделиться.

– Да уж, поделилась так поделилась. Лучше бы ты мне сразу выложила, что там произошло между тобой и этим… Глебом Аркадьевичем. Хотя догадаться нетрудно. И да, кстати, по закону он не имел права тебя увольнять. Так что, считай, прежняя работа у тебя в кармане.

– Да не нужна мне эта работа, – заявила раздосадованная Кареткина. – Я уже устроилась на другую. В государственный фонд поддержки детства и старости. Там зарплата лучше и социалка такая, что Шагарину и не снилась. И вообще забудь о моем боссе, поняла?

– Да все я поняла… Какой у тебя срок?

– Семь недель. – Кареткина потупилась, ковыряя штрудель вилкой. – Я, разумеется, скажу тебе, кто отец ребенка, но… Мне нужно немного времени. Позже ты поймешь почему.

– Господи, да и черт с ним, с этим типом, – встрепенулась Агата. – У тебя появится малыш! Крошечный мальчик или крошечная девочка… Ведь это гораздо, гораздо лучше, чем свадьба! Перестань мне завидовать и наслаждайся тем, что подарила тебе судьба.

– Агата, – Кареткина торжественно положила свою руку на руку подруги, – говорю тебе как на духу: я тебе совсем не завидую.

По ее губам скользнула быстрая змеиная улыбка. Агата ничего не заметила.

– Но все же начала ты с того, что мне не стоит выходить замуж, а не с потрясающей новости о ребенке, – напомнила она.

– Я плохо сплю в последнее время. Думаю обо всем на свете… – Кареткина не знала, как выкрутиться. – И мне кажется, что такой девушке, как ты, Роман просто не подходит. Он человек совершенно другого склада. Ты творческая, активная, и уж если ты решила быть счастливой, тебе подавай все счастье целиком. А Роман очень земной, очень предсказуемый…

– Приземленный, ты хочешь сказать. – Агата нахмурилась. – Но пойми ты: Роман – моя синица в руках. Устала я гоняться за мифическими журавлями. Нет, я выйду замуж, и точка. И можешь меня не отговаривать.

Судя по физиономии Кареткиной, ей стоило большого труда с этим согласиться и не отговаривать. Тем не менее она превозмогла себя и тему свадьбы закрыла.

Подруги еще немного поговорили о том о сем и расстались, недовольные друг другом.

Выбравшись на улицу, Агата остановилась возле высокой металлической урны, где кучковались курильщики, достала мобильный и позвонила в больницу, чтобы узнать последние новости. Ей сообщили, что Раиса Тихоновна Нефедова все еще в тяжелом состоянии и поговорить с ней никак нельзя. Агата окончательно пала духом. Мысль о том, что с ее мамой связана какая-то тайна, не давала успокоиться. А уж то, что она может спасти живую душу и не спасает… То есть ничего не делает, совсем ничего! Эта мысль ее просто убивала.