Одна против всех

— Шеф, разворачивайся, — бросил босс, и я, развернувшись, быстро поехала в обратную сторону. Через десять минут мы уже были около дома Колесникова, на том самом месте, откуда записывали их разговоры.

— А можно спросить? — выдавил вдруг Ван Ваныч.

— Спрашивайте, — милостиво разрешил босс.

— Как вам удалось все это провернуть? Кто все это снимал?

— Она перед вами, — он кивнул на меня. — Мария, покажи дяде личико.

Я включила в салоне свет, сняла фуражку, высвободив волосы, от чего они сразу распустились по плечам, и повернулась к Колесникову.

— Привет, Ван Ваныч, — улыбнулась я.

— Девственница?! — Он вытаращил глаза и беззвучно захлопал губами.

— Она самая.

— Но… как? Этого не может быть…

— Может, дорогой. Ты ведь смог подарить меня своему другу, так почему бы мне не смочь раскрутить тебя на четыреста тысяч, жирный ублюдок! А теперь выметайся из машины, и надеюсь, что никогда тебя больше не увижу!

Пораженный до глубины души, с трясущимися губами, сгорбившийся, осунувшийся, жалкий, он шел к своему дому с пакетом в руке, шел туда, где его уже поджидал убийца. И не было в моей душе ни единой капли сострадания и жалости, ибо, по большому счету, это был настоящий подонок, искалечивший жизнь стольким невинным женщинам. Собаке — собачья смерть.

— Ну вот и все, Мария, — весело подытожил босс. — Дело окончено, можем ехать домой. Ты довольна?

— Дальше некуда…

Глава 14

Шура Тягны-Рядно, из-за которого, собственно, все и началось, получил от нашей фирмы вознаграждение в размере восьмидесяти тысяч долларов и долго не мог прийти в себя, когда понял, что мы не шутим. Он минут пять сидел, шевеля своими усищами и вылупив глаза на пачки банкнот, а потом, когда обрел дар речи, заявил, что до конца дней будет фотографировать нас и наших потомков бесплатно. Мы расстались друзьями. По своим каналам Родион узнал, что в доме на Кутузовском в ту самую ночь было совершено двойное убийство. В квартире Колесникова обнаружили труп самого хозяина и бандита по кличке Ярый. Не зря, видать, Трубин интересовался номером квартиры Колесникова — он подослал туда своего убийцу, чтобы убрать Ярого. А еще через несколько дней в одной известной и всеми уважаемой газете появились кадры с видеокассеты, невесть откуда появившейся в редакции. На этих снимках был запечатлен высокопоставленый чиновник МВД, моющийся в сауне вместе с бандитами и девицами легкого поведения. Это был скандал. Генерала тут же сняли с работы, и вскоре он затерялся где-то на задворках жизни. Трубин на этих пленках почему-то не фигурировал, и еще все в один голос утверждали, что они смонтированы. Естественно, нужно же было Петру Фомичу себя вырезать…

Моя злость на скупердяйство босса прошла в ту же минуту, когда он сказал, что просто хотел позлить меня, и вообще, мы все уже давно живем одной семьей и не пристало нам делить между собой деньги, ибо это последнее, что может случиться между друзьями.

Примерно через неделю после известных событий босс вызвал меня к себе и, лукаво прищурившись, спросил:

— Ну что, Мария, отдохнула?

— А к чему это вы спрашиваете? — насторожилась я.

— К тому, что пора и за работу приниматься.

— Так ведь клиентов — шаром покати!

— Забудь об этом. Мы теперь будем заниматься делами не ниже государственного уровня — я уже вошел во вкус.

— О чем это вы?

— Вот об этом.

Вытащив из ящика, он бросил передо мной на стол пухлую красную папку с голубыми тесемочками. Я как стояла, так и упала в кресло для клиентов.

— Боже мой, откуда она у вас?!

— Уметь надо. Так что за работу, Мария, у нас ее, как видишь, — он погладил толстую папку с компроматом, — еще предостаточно…