Одна среди людей

– Не знаю. Проблема смерти меня не отпускает. Мой муж говорит, что мы все бессмертны. Я познала буддизм, индуизм, христианство и ислам, но представление моего мужа о бессмертии души совсем необычное, мистическое, эзотерическое. Для обывателя, да, я стала смертной – у меня появились седые волосы, правда я их уже закрасила. Но муж говорит, что мы настолько живые, насколько жив свет самых далеких звезд, даже если звезда умирает, ее прощальная вспышка дарит потрясающей яркости и мощности свет – так и мы живы и будем жить вечно, покуда наш свет… Ах, это просто бред, ты не находишь? Он меня удивил не своими взглядами, а тем, что они так сильно развиты и настолько глубоки, как будто ему пришлось жить где-то рядом со мной на протяжении столетий – он ходил за мной, делал то же, что и я, менял религии, слушал учителей, был учеником и учителем, страдал и радовался, молился и гневался на небо, но между тем познавал, впитывал и облачал знания в уникальную форму, присущую только ему, чтобы потом давать знания порциями всем, кто бы ни пожелал. Я вспомнила твое предложение мне стать коучем, когда первый раз увидела будущего мужа. А он-то и есть самый настоящий коуч, только не в материальном смысле, а в духовной плоскости. Его знания объединили все религии, всю мудрость мира – я никто по сравнению с ним, хоть он и поражен мною, но его таланты, чуткость и любовь к людям такие настоящие и сияющие, что не любить его, не следовать за ним невозможно.

Я молчал.

– Прости, отвлеклась. Так вот, о смерти. Да, я смертна. Я уже это говорила? Моего мужа зовут Сударшан, он духовный учитель и знает так много, что может показаться бессмертным, который последнюю тысячу лет сидел над книгами. Конечно, я преувеличиваю, но… мое восхищение не знает предела. Пообщавшись с ним, я вспомнила твои слова о простом женском счастье, которого так не хватает. Страх пронизывал меня, испепелял, нерешительность пустила корни в самое сердце. Понимая, что я наконец-то встретила человека, с которым готова создать домашний очаг и уют, и осознавая, что однажды придется его покинуть, я колебалась. Сударшан не торопил меня, не спрашивал ни о чем – просто улыбался, дарил свою любовь, жил и учил подле меня. А однажды сделал предложение руки и сердца, добавив, что я довольно настрадалась и пора найти покой – без страха, скорби, сожалений, слез и дум о скорейшей смерти, ведь я бессмертна, даже находясь на смертном одре… А познакомить вас я хочу, потому что тебе эта встреча поможет. Сударшан очень высокого мнения о тебе – мой потрет твоей работы крайне ему симпатичен.

Впервые я ощутил прочную стену между мной и Софьей. Все ее существо выражало глубокое почтение перед неведомым Сударшаном. Должно быть, он намного старше нас и прошел долгий путь, раз постиг мудрость – да, он явно старше Софьи, раз она готова пасть пред ним на колени. Мне не с кем соперничать в борьбе за сердце бессмертной. Оно принадлежало даже не Сударшану, а какой-то неведомой истине, чьим носителем он является. Я мог бы подумать в тот момент про зловещие секты, заманивающие наивных в свои крепкие объятия, но знал свою собеседницу; оставалось только одно – истинное преклонение перед талантом, мудростью и вечностью, что совместил в себе неизвестный мне человек с экзотическим именем.

– Если не знаешь, что сказать, можешь молчать. Не утруждай себя поисками ответа, пусть все будет естественно, – Софья улыбнулась так мягко и тепло, что я смутился еще больше. Но вместе с тем чувствовал себя не зажатым, а просто не знающим, как реагировать на столь обескураживающее откровение.

– Сударшан тоже художник, раз ему нравится портрет? – наконец поинтересовался я.

– И да, и нет. Да, потому что каждый человек является творцом и художником своей жизни, а нет, потому что он, по крайней мере при мне, не рисовал картин, подобно тебе. Но это отнюдь не значит, что его вкус и опыт не могут различить за слоем красок на холсте ищущую и чистую натуру создателя. Ему симпатичен прежде всего ты, а не твоя картина.

– Как же смог он узнать меня только по слою краски?

– Этот вопрос ты сможешь задать ему лично, когда мы встретимся.

– Он тоже бессмертный, как и ты?

– Нет, ты очень невнимателен. Я смертна, уже смертна. – Софья засмеялась. Было в ее смехе что-то наигранное, неживое, будто она сама не верила своим словам, будто хотела скрыть свое разочарование произошедшим, и вместе с тем представить смертность как само собой разумеющееся свойство. – Понимаю, о чем ты. Сударшан никогда не испытывал того, что довелось мне – он обычный смертный и необычный одновременно. Все в мире имеет двойственную природу. Сударшан необычен тем, что с детства знал то, к чему я шла веками. И откуда у него это знание, я до сих пор не могу взять в толк. Одним требуется полтысячелетия, чтобы сделать шаг, а другим – всего лишь мгновение…

Она умолкла.