Одна тень на двоих

— Веник, у тебя есть коньяк?

— Что?! Какой коньяк?

— Любой. Лучше, конечно, не подпольного производства.

— Сейчас утро, Данилов, — осторожно сказал Веник. Кажется, теперь он перепугался по-настоящему. Данилов никогда и ничего с ним не пил.

— Ну и что? Есть?

— Где-то был. Сейчас… — Он нагнулся, пошарил в тумбочке, ничего не нашел и перебежал к шкафчику. — Вот, есть. Тебе в стакан налить?

Данилов взял у него из рук бутылку, посмотрел на этикетку и налил себе в кружку — прилично, — отхлебнул и едва сдержался, чтобы не закрыть глаза.

— Ты прямо в перчатках будешь сидеть? — спросил осмелевший Веник, который никак не мог понять, в чем дело и что такое стряслось с Даниловым.

— Да, — сказал Данилов, — в перчатках. Что ты надумал, Веник?

— Надумал? О… чем я надумал?

— Или ты говоришь мне, где ты был утром в субботу, или возвращаешь мне деньги, — сказал Данилов и еще отхлебнул, чувствуя, как коньяк глушит стеклянный морозный звон у него в голове. — Я тебе предлагал сделку. Ты забыл?

— Нет, — нервно сказал Веник, — не забыл.

Он с размаху сел на стул, пошарив, вытащил из тумбочки стакан, дунул в него и налил себе коньяку.

Выпил тоже с размаху и задышал, приоткрыв жалкий ротик.

— Что ты ко мне привязался, Данилов? — начал он и, кажется, даже шмыгнул носом. — Ну что я сделал? Ты же знаешь, что я деньги тебе вернуть так быстро не могу, они у меня все в деле!

— В деле! — повторил Данилов. — В каком еще деле?

— Я не могу тебе сказать, где я был, — зашептал Веник, нервно оглядываясь по сторонам, — ну не могу, и все! Тебе все равно, конечно, ты весь чистенький, правильный, скучный, как газон, а у людей… Разные бывают ситуации!

«Почему газон? Какой еще газон? Неужели я похож на газон?»

— Ты как в целлофане живешь, ничего тебя не касается, а я… а мы…

— Веник, где ты был?

— Ты чистоплюй! — Веник старательно распалял сам себя, чтобы было не так страшно и чтобы потом он мог сказать себе, что сделал все, что мог, но пришлось «расколоться». В том, что он «расколется», Данилов не сомневался. — Я тебе ни слова! Ты, твою мать, думаешь, что, если у тебя бабки, ты можешь людьми вообще помыкать, да?! Ты меня, блин, в рабство взял этими деньгами, да?! А меня, между прочим, так и не застрелили, и если бы застрелили, то моя смерть была бы на тебе, как и Нонкина!! На тебе кровищи, Данилов, как на киллере каком-нибудь, ты посмотри на себя!..

— Веник.

Кружка сквозь перчатку приятно грела руку, тепло поднималось вверх, и казалось, что ее дергает не так сильно, как раньше.

— Ну ладно!! Ну и черт с тобой!! Ну и подавись ты!.. На том свете!.. Ты еще узнаешь!.. Твою мать…

— Веник, хватит. Я все равно ничего не понимаю в цирковых представлениях. Давай говори, и я поеду.

— Хорошо, — воскликнул Веник трагическим голосом, — хрен с тобой!

Он упал на стул, со всего маху придвинулся и просвистел Данилову в лицо:

— Я был у бабы.

Такого сюрприза Данилов не ожидал.

— У какой бабы? Веник отвел глаза.

— Аська, зараза… Короче, выгнал я ее. Она ушла. А я к бабе пошел.

— К какой бабе?!

Все в том же трагическом порыве Веник схватил свой портфель, покопался в нем, вытащил какую-то газетенку, перегнутую в четыре раза, и ткнул пальцем в середину страницы.

— Вот. — Глаза он отводил и вообще пытался отвернуться.

Очень заинтересованный, Данилов приткнул свою кружку на кучу бумаг и взял газетенку.

«Любовь втроем, — было написано в объявлении, — две очаровательные девушки ищут партнера, пылкого молодого человека б.к. для совместного досуга».

— Что такое б.к.? — спросил Данилов, таращась в газету с первобытным изумлением.

— Без комплексов, — буркнул Веник.

— А ты б.к.? — осведомился Данилов.

— Ну да, — неуверенно сказал Веник, и тут Данилов захохотал так, как не хохотал никогда в жизни. Даже кружка поехала с бумаг, и он подхватил ее.

Немного кофе выплеснулось от того, что Данилов хохотал как сумасшедший, и он опять пристроил кружку на стол.

— А что такого? — задиристо спросил Веник. — Что ты ржешь? Я человек современный, пресыщаюсь быстро. Мне все время хочется чего-нибудь… надо же испытывать острые ощущения, пока еще…

— Ну, как ощущения? — спросил Данилов, перестав хохотать. — Достаточно острые? Ты пробыл там до утра?

— Да, — хмуро сказал Веник, — у меня деньги были, я сразу за ночь и заплатил…

— Ты по этому телефону звонил?

— А ты что, — вскинулся Веник, — проверять хочешь?

— Нет, — сказал Данилов, — не хочу. Что тут проверять, все и так понятно. Считай, что свои десять тысяч ты отработал. У меня еще один вопрос, бесплатный.

— Ну?

— Куда ты дел мои очки?

— Какие еще очки?

— Ты приехал ко мне, чтобы пересидеть, когда твоя Ася вернулась за вещами. Ты смотрел хоккей и взял у меня очки. Как они потом попали в мой офис?

— А-а… я же их тебе привез, когда на следующий день заезжал или через день, что ли. Ты ко мне пристал с этими деньгами, я очки на стол бросил и ушел. Я отдать хотел, а ты как начал наезжать, вот я их и бросил!

— Ясно, — подытожил Данилов, одним глотком допил кофе и с сожалением поднялся.