Одна жена – одна сатана

Галочка устала, поудобней устроилась в водительском кресле, запрокинула голову и прикрыла веками черноту своих пламенных глаз. Валерьян Юрьевич сложил руки на спинке переднего сиденья, уложил на них подбородок и наблюдал за ней. Подходит. Нутром чуял: подходит. Именно такой женщины ему не хватало всю жизнь – друга, соратницы, советницы, любовницы. Правда, о последнем пункте Валерьян Юрьевич имеет только предположения, тем не менее уверен, что и он совпадет с его представлениями. Отчего-то все кидались перевоспитывать его, выпрыгивали из юбок, демонстрируя большой ум, которого не имели, даже дура Светка, а он сбегал от них, чтоб не умереть от скуки.

Валерьян Юрьевич провел кончиком пальца по шее Галочки, та взмахнула рукой, так отгоняют муху, он еще раз провел.

– Вы опять? – сонно промямлила Галина.

– Не опять, а снова. Галя...

Она повернула к нему круглое лицо, в ее глазах застыл вопрос: мол, что еще случилось? Валерьян Юрьевич – как в омут головой вниз – схватил ее лицо ладонями и залепил такой поцелуй, после которого недолго и задохнуться. А неудобно-то как между креслами! Ни прижать, ни обнять, передняя спинка врезалась в бок и нестерпимо давила, но, в сущности, это мелочи. Главное – впечатление и кураж. Он решил проверить, насколько сразил Галочку, оторвался от ее губ, а она:

– Отец идет!

– Где? Где? – шарахнулся он от нее.

– Ах-ха-ха-ха... – залилась Галина. – Боитесь? Ха-ха-ха...

– Обманщица ты, Галочка, – надул он губы, так как Панасоника и на горизонте-то не было. – И прекрати мне выкать, сколько раз говорить?

– Не командуйте, – мягко, с долей лукавства, а может, кокетства сказала она. – Буду выкать, это расстояние, чтоб вы не забывали: мы плывем в разных лодках.

– В мою перебирайся.

– В качестве кого, любовницы? Менталитет у меня не тот, я либо единственной должна быть, либо никем, а на вторых ролях и подпольно – извините, не хочу.

– А я первую роль предлагаю.

– Замуж, что ли? – рассмеялась Галина, не принимая его слова всерьез. – Так вы ж женаты, Валерьян Юрьевич.

– Был!

– Неважно. Состоятельные мужчины в вашем возрасте подбирают молодых, фигуристых, я-то вам зачем? Потому что больше никого под боком нет?

– Не надо про возраст, не надо. Любви все возрасты покорны, слышала? (Галина залилась смехом, ну и хохотушка!) А, черт, Панасоник идет. Вот не вовремя!

– Вовремя, вовремя. Па, как там?

– Эх, и шмон я навел! – залезая в машину, похвастал тот. – По струнке ходят шепотом. Во как я их!

Приехали, со всеми предосторожностями Валерьян Юрьевич дунул в дом. Только Галина распаковала пакеты с купленными продуктами и принялась готовить ужин, как...

– Следователь! – Она влетела в комнату, где отец с гостем играли в шахматы, Валерьян Юрьевич кинулся в ее комнату – Вы куда?

– В шкаф, он большой, – отозвался тот уже из комнаты.

Береговой оставил оперативников в машине, вошел во двор и, шествуя по дорожке, заметил, что за ним наблюдают из двух окон. Постучался. Когда Галина открыла дверь и перегородила собой вход, не собираясь его приглашать в дом, он сам позаботился об этом:

– Разрешите войти? Спасибо.

Ей ничего не оставалось, как уступить дорогу. Береговой увидел шахматы на столе, партия в разгаре, поднял брови:

– Я помешал закончить партию? А где второй шахматист?

– Так это... – почесывая тощие бока и поглядывая на дочь, словно ища у нее помощи, начал Панасоник. – Я первый и второй. Ага. Я завсегда один за всех. Ага.

– Мм, так вы сам с собой играете? – произнес Береговой, стоя над столом. Но убитые фигуры не на одной стороне лежали, а с двух сторон шахматной доски, как будто играли два человека.

– Зачем вы приехали? – в лоб спросила Галина.

Вежливость на нуле – ему даже присесть не предложили. Береговой расценил данный факт как нежелание с ним разговаривать, а это само по себе подозрительно. Если нечего бояться, то откуда взялась неприязнь к нему? Он повернулся всем корпусом к Галине, улыбнулся:

– Вы подумали, как я просил?

– О чем? – Она сделала вид, будто запамятовала.

– О моих подозрениях.

– Я так и знала! – В сердцах Галина бросила полотенце на стол, села на диван, вся ощерилась. – Вы нас подозреваете. В чем, черт возьми?

Константин Михайлович, встречавшийся с упорством и упрямством не раз, наработал несколько стандартных приемов, которые применял в зависимости от обстоятельств и характеров подозреваемых. Психолог он был тоже неплохой, поэтому, видя волнение отца и дочери, применил тактику нахрапа:

– В убийстве. – Не заметив у Галины никакой реакции, в то время как Панасоник охнул, заерзал, беспомощно заморгал, Береговой уверенно продолжил:

– Видите ли, есть такая штука – мотив, у вас он есть.

– Какой? – спросила Галина.