Одна жена – одна сатана

Приехал криминалист, занялся пулями. Он вычислил, откуда стреляли. Выяснив, как повел себя Панасоник, который упал после второго выстрела на пол, подал ценную идею. Короче, по его совету нового «дирехтора» увезли на «Скорой» в больницу, а распространить слух, будто Панасоника смертельно ранили, взялся сторож, одновременно давший клятву держать язык за зубами. Разумеется, в больнице, если у докторов справятся о здоровье Панасоника, будут говорить, что положение безнадежно. Такому повороту «раненый» не обрадовался, у него же бражка подошла, пора продукт изготовлять, обещал из собственного дома, казавшегося ему надежной защитой, ни шагу не делать, но упрямца убедили отдохнуть в больнице.

Словно юноша, влюбившийся первый раз, Валерьян Юрьевич целовал Галину с упоением, на какое, думал, уже не способен. Впрочем, он на самом деле чувствовал себя юнцом, у которого в избытке энергии и сил, длинная жизнь впереди, полно надежд и планов, исчез страх начинать все сначала. Почувствовав страх смерти, он каждый час проживал смачно, мечтал: когда освободится из вынужденного плена, так и продолжит жить. В такие минуты время не замечаешь, оно проносится быстрее, чем обычно. Не успел Валерьян Юрьевич насладиться полной свободой, когда не надо шептать, следить, чтоб не слишком софа скрипела, прислушиваться к храпу Панасоника, как наступил рассвет.

– Эх, Галка, Галка... – сжимая ее ручищами, счастливо произнес Валерьян Юрьевич, она только ойкнула:

– Задушишь, бешеный.

– И задушу, если откажешь мне.

– Да отказа ты как раз не получаешь, замучил.

– Я не про то. Замуж пойдешь за меня?

– Ты не развелся.

– Пф! В два счета разведусь, дай только срок. А пока суд да дело, переселишься ко мне сразу же, дом у меня... нам хорошо там будет, обещаю.

Галина приподнялась, в ее глазах искрились смешинки:

– Не врешь?

– Зуб даю.

– А я соглашусь. Вот будет смеху.

– Какой смех? Почему?

– Валерьян Юрьевич вместо молодой жены взял старую бабу. Смешно.

– Смешно было, когда я, дурак старый, женился на Светке. Назло детям женился, чтоб позлить их, а сделал себе хуже.

– И меня берешь, чтобы злить их?

– Нет, – протянул Валерьян Юрьевич. – Тебя беру потому, что... оладьи мне твои нравятся. И вареники.

Галину накрыл приступ хохота, она откинулась на подушку и никак в себя не могла прийти.

– И нравится, что ты хохотушка, – дополнил он, одеваясь.

– Куда ты? – всполошилась Галина.

– Я... я сейчас.

Валерьян Юрьевич нарвал у соседей цветов – очень уж хотелось сделать приятное Галине, вернулся и положил на ее колени букет.

– Где взял? – рассмеявшись, спросила Галина.

– За забором.

– Украл? У соседей?

– Просто сорвал. Потом отдам деньги...

Галина обхватила руками его шею, при этом смеялась, смеялась, как ненормальная. Даже когда Валерьян Юрьевич целовал ее в губы, она продолжала смеяться. Веселая.

Гаррик долго караулил Валерьяна Юрьевича, но вчера тот поздно приехал, не удалось его сфотографировать. Мобильник вечером и ночью дает вспышку, как отключить ее, да и отключается ли она, Гаррик не знал. А спозаранок он караулил Валерьяна Юрьевича, притаившись за кустами и держа в поле зрения входную дверь. Дождался. Сделал несколько снимков и во флигель пошел досыпать. Кинув на Дрозда презрительный взгляд, Гаррик улегся на кровать, сон не шел, он думал о напарнике. Дрозда было трудно узнать, раньше он тоже особой храбростью не отличался, а теперь шороха за окном стал пугаться. Гаррик спрашивал, мол, у тебя случайно не сносит башню, чего трясешься? А он: уедем да уедем. Гаррик убеждал напарника: здесь их ни один легавый не найдет, помогало мало, главное, Дрозд не говорил о причинах своей придурковатости.

Кстати, Гаррик был недалек от истины, Дрозд, никогда не живший в деревне, действительно пугался шорохов. То ему чудилось, будто за ним наблюдают, то куст казался призраком с человеческими очертаниями, потому один оставаться Дрозд не любил, особенно вечером. А вчера, дожидаясь Гаррика, вышел покурить в сад, от флигеля далеко не отошел, жутко выла собака, тишина давила на уши. И вдруг в чаще он увидел светящиеся глаза. Дрозд шарахнулся назад, врезался в стену флигеля, от ужаса замер, так как светящиеся глаза приближались... Потом разглядел кошку, прошмыгнувшую, как тень, бесшумно. Всего-то кошка, но в его преломленном сознании она показалась дьяволом, Дрозд понятия не имел, что, когда электрический свет попадает на кошкину мордочку, глаза ее светятся. А поделиться страхами с Гарриком, который поднимет его на смех, не хотел. Под впечатлением он долго не засыпал, сон сморил Дрозда на рассвете.

Береговой привез Валерьяну Юрьевичу не очень хорошую новость, не оставляющую надежд:

– Стреляли из вашего пистолета.

– Из моего? – вытаращился Валерьян Юрьевич.

– Ваш пистолет зарегистрирован, регистрация состоялась недавно, в общем, установить, из какого оружия сделаны выстрелы, в данном случае оказалось несложно. Где лежал пистолет?

– Черт! – не скрывал досады Валерьян Юрьевич. – Я же хотел его взять с собой, приготовил и... забыл!

– Где вы его забыли?

– В своем кабинете дома. А вот куда его положил... не помню!