Однажды ночью в августе

Мария долго не могла прийти в себя после визита к Андреасу. Как бы она ни старалась, она не могла забыть сальные намеки тюремного надзирателя. Марии казалось, будто она подверглась сексуальному насилию. Подобные чувства лишь подстегивали ее страх, и желание никогда больше не возвращаться в это жуткое место было сильно в ней, как никогда. Однако подобными мыслями Мария не могла поделиться даже со своей лучшей подругой.

Со временем эмоции притупились, и женщина поняла, что готова вновь посетить тюрьму. Перед этим она решила проведать Александроса Вандулакиса, взяв с собой Софию, как обычно.

Каждый раз, приходя в дом деда, девочка пекла какое-нибудь лакомство под чутким руководством кирии Хортакис – это стало их маленькой традицией. Хотя Мария неплохо готовила, с выпечкой у нее не всегда ладилось, поэтому она очень радовалась, что для Софии нашлась такая прекрасная наставница.

Поскольку на дворе была весна, девочка вместе с экономкой решили приготовить кулураки – восхитительное пасхальное печенье, в тесто которого часто добавляют ваниль и апельсиновый сок для придания особого аромата. Софии не терпелось смешать все ингредиенты и начать раскатывать тесто, но кирия Хортакис настаивала на том, чтобы соблюсти идеальные пропорции муки, сахара и оливкового масла, а потом дать тесту постоять. Только после этого можно было лепить из него печенье.

– Ты знаешь, почему мы лепим из теста таких змеек? – спросила экономка у Софии. Девочка лишь пожала плечами, поглощенная своим занятием. – Потому что тысячи и тысячи лет назад на Крите жили люди, которых называли минойцами. И они поклонялись змеям!

София осторожно положила скрученную змейку на противень и посмотрела на кирию Хортакис своими большими карими глазами.

– Тогда зачем они их ели?

– Хороший вопрос, – улыбнулась экономка.

Они продолжили молча лепить из теста аппетитные колечки, пока не заполнили ими весь противень, потом поставили его в духовку.

В это время Мария и Александрос Вандулакис в гостиной вели неспешный разговор об Андреасе.

– Я отдала ему ваше письмо, – заверила старика Мария. – Он был ему очень рад.

– Хорошо. Он все еще находится в той одиночной камере?

– Да.

Теперь Мария понимала, почему старик так загадочно улыбался все несколько месяцев. Именно он заплатил тюремным властям за перевод своего сына в блок с более мягкими условиями содержания.

Они еще немного поговорили об Андреасе, а затем Мария решила пойти в кухню и проверить, как идут дела у Софии с кирией Хортакис. Александрос попросил принести ему стакан воды.

В кухне Мария увидела, как София, достав печенье из духовки, раскладывала его на решетке, чтобы дать остыть.

– Она все сделала сама! – от души похвалила ученицу кирия Хортакис.

– Я скоро принесу кулураки вам в гостиную, – серьезно сказала София. – Еще не совсем готово.

Через несколько месяцев ей исполнялось девять лет, и для своего возраста девочка была очень способной и целеустремленной. Она хотела все сделать как следует: посыпать печенье сахаром и выложить на специальную тарелку.

– Не волнуйся, агапе му, – заверила ее Мария. – Я не стану вмешиваться.

Обменявшись с экономкой улыбками, Мария вернулась в гостиную.

Пока ее не было, Александрос Вандулакис, похоже, заснул. Он частенько дремал днем, однако сперва дожидался ухода гостей.

Мария на цыпочках подошла к столу и поставила на него стакан с водой. Только теперь она заметила, что голова старика наклонена под каким-то странным углом, а его грудь не поднимается и не опускается. Александрос сидел совершенно неподвижно. Дрожащей рукой Мария взяла старика за запястье. Пульса не было.

Слегка повернув голову Александроса, чтобы та приняла более естественное положение, Мария выбежала из комнаты в коридор и позвонила Николаосу. Он обещал приехать сразу после того, как закончит все свои дела в больнице.

Мария вернулась в кухню и отвела кирию Хортакис в сторону. Шепотом – так, чтобы София не разобрала ее слов – она сообщила экономке о случившемся. Хортакис проработала в доме Вандулакисов более полувека, а потому не смогла сдержаться и выбежала из кухни, чтобы девочка не видела ее слез. Мария включила радио, чтобы заглушить рыдания бедной экономки.

Время тянулось очень медленно. Мария попросила Софию поиграть в кухне, чтобы «не разбудить дедушку».

Вскоре приехал доктор Киритсис. Он нередко забирал жену и дочь из дома Вандулакисов, поэтому его приход не стал для Софии неожиданностью. Однако выражение лица Николаоса встревожило девочку.

– Что это с папочкой? – спросила она мать, когда Никос поспешно вышел.

– Я думаю, он просто устал, моро му… Наверняка у него был очень напряженный день на работе.

Десять минут спустя Николаос вернулся в кухню. Лицо его было бледным. Он сел за большой кухонный стол и взял руки дочери в свои ладони.

– София, – ласково начал он. – Давным-давно, когда ты была совсем маленькой, умерла твоя йайа, твоя бабуля. Мегалос-Паппус долгое время очень грустил, но он знал, что однажды они с бабушкой снова будут вместе.

– И сейчас он там? С бабулей? – деловито спросила София.