ОДНАЖДЫ В ОТЕЛЕ АВРОРА

А уж когда в конце вечера она узнала, что Бадри остановился в «Европейской» как настоящий иностранец, то была просто очарована и на его предложение пойти к нему в гости в его номер, охотно согласилась. Это предложение не показалось ей предосудительным, но главное, ей не хотелось в этот вечер расставаться с милым, очаровательным Бадри, а хотелось продолжить ту игру, в которую она с ним играла.

В его отдельном номере во втором этаже она ещё больше восхитилась и совершенно опьянела и от ковров, и от зеркал, и от мягких кресел, от высоких потолков, от голубого кафеля в ванной комнате, от красивых тяжелых портьер на двух окнах, от мандарин, от чудесного вина «Изабелла», которым он её угощал. Но ещё больше она опьянела от близости к тому сказочному, прекрасному миру, который чувствовался уже здесь, во втором этаже, в номере Бадри. И пока Бадри принимал душ, она ходила по номеру, всё трогала руками, щупала, хмыкала, рассматривала, восхищалась…Не потому, что всё было так уж по высшему разряду в её понятии; и не потому, что она была такой уж мещанкой, падкой на вещи и шмотки, – она знала, что она не мещанка, потому что была счастлива, радостна и весела, не имея ни гроша в кармане, – но её всегда поражало, как поразило и теперь, у Бадри, разница между мирами, – тем, в котором она жила, с его коммуналками, грязной, обшарпанной ванной, склочными соседями, ободранным линолеумом, с его «колодцами и счётом каждой копейки…И этим, в котором она случайно оказалась – с его коврами, голубым кафелем, мягкой мебелью, и её мучила несправедливость всего, и непонятно было, почему эта разница существует, в чём её причина. В чём? В чём? В чём? Чем особенным отличается от неё и от Олега этот грузин-ассириец, что он может позволить себе такое, а они – нет? И впервые сожаление о себе и своей жизни так остро мучило её!