Одно небо на двоих

При виде Саида дыхание участилось, сердце заколотилось сильнее.

Да, Вирджиния волновалась. Сильно. Казалось, что она опять идет к мужчине в первый раз, как несколько лет назад в гостиницу Ливерпуля… Жаль, что тогда она шла не к нему. Простит ли он ей такое? Но у него нет выбора, она отдает ему свою любовь, а это гораздо важнее невинности.

Наконец она оказалась рядом, боясь посмотреть в глаза. Саид опустил черную ткань никаба и увидел ее лицо полностью: глаза опущены, а губы слегка приоткрыты. Он пальцем провел по ним, ощущая их мягкость. Теперь желание обладать этой девушкой возросло в трижды. Хотелось взять ее на руки, отнести в дом, положить на кровать и целовать каждый миллиметр ее тела…

Долго… Почему тайное и запретное всегда хочется смаковать дольше? Возможно, потому, что такое бывает раз в жизни. Хочется насытиться навечно и больше никогда этого не хотеть. Но не хотеть эту девушку невозможно, она — наваждение на всю жизнь.

Вирджиния подняла глаза на него. Взгляд нежный, как прикосновение легкого перышка к коже, но в тоже время в них горел огонек. Или это отражение кульминации заката? Солнце уже уходило за горизонт, освещая красным цветом напоследок путь, чтобы встретить их завтра утренними лучами.

— Ты не передумала, — прошептал он.

Теперь нет дороги назад. Можно двигаться только вперед, в неизвестность, где будущее их встретит проблемами.

— Я никогда не передумаю, — ее четкий ответ заставил взять ее руку в свою и шаг за шагом тянуть туда, где она уже точно не передумает.

Вирджиния шла за ним, ступая босыми ногами по теплому песку, путаясь в длинной абайе. Саид внезапно остановился и подхватил ее на руки. Вирджиния расслабилась и с упоением вдохнула его запах, такой знакомый до боли и теперь любимый на всю жизнь. Хотелось вдыхать и вдыхать его глубже…

Саид занес ее в свою спальню и опустил на ноги. Волнение Вирджинии усилилось. Теперь запах бахура окутал ее, возбуждая.

Или это губы Саида ласково коснулись ее губ, и легкая волна возбуждения прошла по всему телу? Как долго она мечтала об этом.

И как боязно стало… Как в первый раз.

— Хайяти, любимая, — прошептал он и помог освободить ей волосы от никаба. Они каскадом упали на плечи, и он пропустил пальцы через медово-карамельные пряди, ощущая их шелковистость. На девушке были надеты серьги, что он подарил, в приглушенном освещении камни слегка играли небесным цветом. Значит, на ее шее то самое ожерелье из сапфиров. Сегодня оно будет особенно красиво выглядеть на ней.

Волнение. Слегка сбитое дыхание и отчетливый стук собственного сердца.

Вирджиния рукой коснулась выреза на его рубашке, пальцами проникла вглубь и притронулась к теплой обнаженной коже.

Хотелось прикоснуться к ней губами, но это неправильно, и она лишь провела пальцами по его шее, поднимаясь к губам и касаясь их:

— Сюда может кто-нибудь прийти?

— Никто, — он поцеловал ее пальцы, боясь разорвать зрительный контакт. Вирджиния волновалась, он это чувствовал. — Все на празднике, им не до нас.

Вирджиния расслаблено выдохнула, закрыв глаза и отдавая себя во власть неземной любви.

Мобильный телефон выпал из ее рук, но она даже не обратила на это внимание. Сложно сконцентрироваться на чем-либо, кроме запретных поцелуев, легких прикосновений, кроме самого страшного запрета в их мире:

— Я люблю тебя…

Он не дал ей договорить: поцеловав губы, плавно перешел к ушку, заставляя мысли рассеяться и забыть обо всем и всех. Здесь только он и она… Еще Бог. Саид прошептал имя Аллаха, рукой расстегивая пуговицы на абайе. Вирджиния распахнула глаза, встречаясь с ним взглядом и чувствуя, как его пальцы опускают черную ткань, оголяя ее плечи и открывая вид на его подарок на груди. Вирджиния затаила дыхание…Стоять перед ним так, в одной тонкой шелковой сорочке, почти что голой… Она даже не поняла, в какой момент черная ткань легла к ее ногам… И уже точно не поняла, как ее пальцы снова оказались на его груди, медленно расстегивая каждую пуговицу на рубашке. Медленно, наслаждаясь тем, как тяжело опускается и поднимается его грудь. сам помог ей скинуть рубашку, и она наконец губами коснулась его твердой груди, покрытой черными завитками волос. Вспомнилось Бали, когда она, почувствовав себя лучше, вышла во двор. Раскинув руки в стороны, она наслаждалась лучами утреннего солнца, но все испортил Саид, который оказался перед ней без футболки… Еще тогда она желала смотреть на него бесконечно и коснуться губами его тела. Поэтому закричала и закрыла глаза. Сейчас она лишь простонала от наслаждения, ощущая тепло его кожи и чувствуя пальцы на своей спине. рисовал узоры, как умелый художник, и эти прикосновения вызывали озноб. Она взглянула в его глаза — Саид был слишком терпелив, он нежно провел по обнаженному плечу, разрывая зрительный контакт их глаз. Ласковые прикосновения, которые заставили кожу покрываться мурашками, дышать чаще и хотеть этого мужчину сильнее.

Он подхватил ее на руки, прекращая эти мучения, уложил на кровать и прошептал по-арабски:

— Бисмилляхи Рахмани Рахим [Прим. автора: Во имя Аллаха Милостевого и Милосердного]