Одно преступное одиночество

С этого момента все и началось. Он каждый день уговаривал меня продать серьги. И когда я говорила ему, что это не мое, что мне это просто дали на хранение, он мне, конечно, не верил. У нас с Мирем был план вернуть драгоценности королевы тому государству, которое имеет на это большее право, – Румынии или Болгарии. Я собиралась обратиться к экспертам за консультацией, да только долго не могла придумать, как построить разговор, что бы такое придумать, чтобы люди, с которыми я собиралась встретиться (искусствоведы, представители дипломатического корпуса, историки), не поняли, что эти серьги находятся у меня. Мы с Мирем были уверены, что после того, как мы вернем эти серьги, официально, в присутствии дипломатов, музейщиков, прессы, нам, то есть Мирем, будет выплачен определенный процент, как если бы мы вернули ценный клад. Мирем сказала, что в Болгарии нашедшему клад полагается пятьдесят процентов от его стоимости, на что я ответила, что в России – всего двадцать пять. Однако Мирем твердо решила заниматься возвращением сапфиров именно в России. По ее словам, ей было важно, чтобы она была не одна, со мной, с человеком, которому она доверяет. Но я-то понимала, что все дело в Меттине, которого она боялась больше всего. Хотя, возможно, в ней еще жил страх перед теми, кто отрезал голову ее дяде-бандиту, то есть теми, кто и украл в свое время эти сапфиры у неизвестного чиновника, приближенного к Сакскобургготской царской семье… Она боялась, что всю жизнь за ней следят. Этот страх был уже в ее крови.

Николай пытал меня, откуда у меня серьги. После первого нашего разговора я, понятное дело, их спрятала. Как мне тогда показалось, весьма надежно. Однако он же знал, что они у меня, видел их, а потому начал действовать, занялся поиском человека, которому, по его мнению, можно было бы довериться и продать сапфиры. Мы оба понимали, прошерстив Интернет и даже грубо приценившись, что сапфиры стоят баснословных денег, что это украшение, во-первых, ценно своими размерами и качеством, во-вторых, наверняка старинное, а потому вполне звслуживает, чтобы его выставляли на крупных международных аукционах. Но поскольку Коля, положивший глаз на серьги, разумеется, не мог представить хоть какое-нибудь доказательство того, что они принадлежат ему (это он еще не знал, что сапфиры в свое время были похищены и могли находиться как бы в розыске!), а потому их участие в аукционе могло закончиться для него если и не тюрьмой, то все равно попахивало уголовщиной. Вот поэтому-то он и вышел на известного в Москве ювелира-антиквара – Ираклия Дудучава. Я краем уха слышала их разговоры, вполне себе нейтральные, Коля задавал ему какие-то вопросы, связанные с его желанием приобрести старинную вещь, расспрашивал о бриллиантах, изумрудах, сапфирах… Коля, конечно же, надеялся на то, что уговорит меня продать серьги или хотя бы заставит меня рассказать всю правду об их происхождении: откуда они, кто мне их дал на хранение?

Но я молчала. И вот в тот самый вечер как раз между нами произошла крупная ссора, у Коли сдали нервы. Уже не зная, что предположить и как раскрутить меня на откровенность, он стал требовать, чтобы я еще раз показала ему сапфиры. Высказал предположения, что они все-таки, наверное, ненастоящие, что подделка. Потом плел что-то о любовнике, который мне подарил эти, как он выразился, «синие стекляшки»… Потом мы перешли на другие, более опасные темы, касающиеся личного пространства. Я высказала предположение, что у него есть любовница и что мне нет до нее никакого дела, а потому пусть он и меня тоже оставит в покое. Мне важно было переключиться на другую тему, чтобы он забыл хотя бы на время о серьгах. Да я вообще не видела его таким разъяренным, злым, обиженным! Он открыто упрекнул меня в том, что я бездельница, ничего не делаю, только трачу заработанные им деньги, на что я ответила ему, что бизнес изначально принадлежал моему покойному отцу, то есть, по сути, мне! Тогда он припомнил, что спас меня от решетки за финансовые махинации, на что теперь уже я, разозлившись, ответила ему, что еще вопрос, действительно ли настолько серьезны были мои просчеты, что могли привести нас к банкротству, а меня – в тюрьму. Ну а после уже он зачем-то, должно быть, для того, чтобы причинить мне боль, напомнил мне о моем бесплодии, я разрыдалась и пулей вылетела из квартиры…

Я просто уверена, что после моего ухода именно Коля устроил в квартире настоящий погром! Он искал сапфиры! Кто знает, может, он к тому времени уже рассказал кому-то о них или нашел потенциального покупателя? Возможно, его и убили-то из-за них, хотя мне в это не верилось, уж слишком надуманной и нежизнеспособной была эта версия.

С другой стороны, ну просто невероятное совпадение! В нашем доме находится сокровище, стоящее миллионы, за полчаса до его смерти мы с Колей ругаемся из-за сапфиров, и вот его убивают! Причем его же пистолетом!