Одноглазый дом

– Дес, нам пора.

Внезапно господин Гленн скривился, от чего на его вытянутом скуластом лице пролегли глубокие морщины.

– Как ты его назвала? – Он перевел на сына презрительный взгляд: – Ты что, сменил имя? Имя, на которое я заработал?

– Это было не имя, а скороговорка, чтобы потешить твое самолюбие.

– Тебя зовут Дейлор-Максимиллиан Гленн, – прошипел Гленн-старший, сжимая кулаки. Пепел от сигары продолжал сыпаться на роскошный ковер.

– Да-да, повторяй почаще, в твоем возрасте пора тренировать память, – огрызнулся Дес.

Оба знали болевые точки друг друга и безжалостно палили в них. Слова сына так задели Гленна, что он перестал сдерживаться и разразился криками:

– Ты все делаешь назло! Я заработал на твое имя, а ты его предал! Я воспитывал тебя как единственного наследника, чтобы передать дело, а ты растоптал и это!

– Так отдай все одному из своих незаконнорожденных. Уверен, в Пьер-э-Метале найдется несколько наследничков. А если проехаться по ближайшим городам, то насобираешь целую бригаду!

Эти слова стали искрой, пробудившей пламя. Гленн наотмашь ударил сына по лицу. Перстень на мизинце рассек ему губу, но Дес даже не дернулся.

– Кажется, нам пора, – подытожил он. Выступившая из царапины кровь казалась слишком темной на его бледном лице.

Гленн-старший стоял, потирая руку. По нему нельзя было прочесть, что он чувствует: то ли удовлетворенный гнев, то ли неловкое сожаление. Однако все трое были так поражены разразившимся скандалом, что даже не попрощались.

– Надеюсь на вашу благодарность, Флориана, – крикнул хозяин дома вслед.

Притворившись, что не услышала этого, она поспешила за Десом. Мажордом, услужливо открывший перед ними дверь, выглядел как очередная насмешка.

– Всего доброго, господин, – пробормотал он, выбрав обезличенное обращение. Наверняка прислуга в доме знала о конфликте между отцом, пекущимся о статусном имени, и сыном, что пренебрег своим сомнительным наследием.

Они спустились во двор по длинной лестнице, миновали бронзовые ворота с витыми прутьями, а потом еще долго тащились по улице к автомобилю, который Дес оставил вдалеке от родительного дома. Зная снобизм отца, ему стоило проделать то же самое и со своими ботинками – добротными, грубо прошитыми, слегка истертыми на мысках из-за привычки Деса пинать все, что попадается под ноги. Он и сейчас не пропустил ни одного встречного предмета. Мелкие камни приземлялись со стуком, жестяные банки грохотали по мощеной дороге, а пустые папиросные коробки катились с глухим звуком – это заполняло напряженную тишину между ними.

Наконец они добрались до автомобиля, и его потрепанный пыльный салон показался самым надежным убежищем. Флори выдохнула и достала из кармана платок, чтобы вытереть кровь с лица Деса. Он резко отстранился от ее руки и нахмурился:

– Не нужно меня жалеть.

– Тогда смой кровь сам. Меня мутит от одного вида. – Флори бросила платок ему на колени и демонстративно отвернулась.

Они ехали в напряженном безмолвии, пока Дес не затормозил на обочине. Облако пыли взметнулось из-под колес и тут же проникло в открытые окна. Флори закашлялась, и пришлось выбираться из машины, чтобы подышать свежим воздухом. Они не проехали и середины пути, остановившись возле бульвара. Крохотная булочная на углу манила распахнутыми окнами, украшенными гирляндами из печенья в форме рыбок. Дурманящий запах сдобы витал в воздухе и дразнил пустой желудок.

Спустя пару минут они уже сидели за уличным столиком, поглощая рогалики с шоколадно-ореховой пастой. Рядом остывал кофе с двумя сахарными кусочками в форме рыбок, выброшенными на берег блюдца.

– Любимая булочная мамы, – торжественно объявил Дес, будто представляя друга при знакомстве. – Мы видимся здесь по выходным.

Флори с улыбкой отметила, что это хорошая традиция.

– Ну, если не учитывать, что это единственное место наших встреч.

– Не буду спрашивать, почему ты не приходишь в родительский дом.

Дес промолчал, притворившись, что увлечен важным делом. Он придвинул чашку к себе, наклонился, окунул кончик языка в кофе и, заключив, что еще слишком горячо, решил не рисковать. За это время в его голове созрел целый рассказ.

– Год назад булочную закрыли. Всю зиму она простояла с заколоченными окнами, а потом я поступил как ребенок… нет, как дурак. С чего-то я решил, что встречи с мамой зависят от этого места, и не мог допустить, чтобы оно закрылось. Вот и выкупил его.

Неожиданно в нем проявилась новая, непознанная грань личности: нечто хрупкое, мягкое и уязвимое, что обычно прячут за семью замками.

– Ты не подумай, что я хвастаюсь, – спешно добавил он, почесав кончик носа, – просто хочу сказать, что не такой уж я неудачник, каким меня считает отец.

Но Флори думала совсем о другом, и ей бы потребовалось немало времени, чтобы объяснить все это.

– Не оправдывайся за чужое мнение о тебе. Мы всегда будем неудачниками для тех, кто не понимает наших ценностей.

Дес благодарно улыбнулся и приободрился.