Одного поля ягодки

Так и не обнаружив успокоительного средства, он плеснул в стакан остатки водки и вернулся в комнату.

Женщина с благодарностью взяла из его рук протянутый ей стакан и выпила содержимое залпом, удивленно вскинув на Ларчика глаза.

— Это — водка? — спросила она.

— Я не нашел ничего другого, — поспешил оправдаться Ларчик.

— Да ладно, — махнула женщина рукой. — В конце концов, народное средство — самое лучшее… Вам говорил обо мне Алексей Владимирович?

— Да, конечно, — кивнул Лариков.

— Значит, вы все знаете и я могу обойтись без экивоков, — усмехнулась женщина.

Водка подействовала на ее нервную систему благотворно. Она немного успокоилась.

— Некоторые подробности меня все-таки интересуют.

— Да, понятно… Главное вот в чем, Андрей Петрович. Мужа моего убили, а меня подозревают… Сами понимаете, такая ситуация очень меня нервирует!

— Понимаю, — поспешно согласился Лариков.

— А все из-за этой девчонки. Говорила я ему — не доведет тебя до добра дружба с этим Садиком и вторым парнем… Как его зовут, не знаю. Такой мерзкий парень, на бабу похож.

— Подождите, — попросил ее Лариков. — Я пока еще не до конца понимаю, о чем вы говорите. Может быть, по порядку?

Она поджала на мгновение губы, но потом вернулась в благодушное настроение и, подмигнув, неожиданно весело спросила Ларикова:

— А водочки еще можно? Для спокойствия мысли?

«Господи, — с ужасом посмотрел на нее Лариков. — Странная какая-то! У нее мужа убили, а она водки требует и подмигивает как-то фривольно… Судя по всему, Ванцов просто решил надо мной поиздеваться».

И в то же время его чрезвычайно заинтересовала эта «французская мамзель», равно как и загадочные Садик с товарищем. Поэтому Лариков покорно отправился на кухню, искренне надеясь найти еще немного водки. Если от этого зелья у несчастной дамы нормализуется процесс мышления, то надо постараться его обязательно найти!

* * *

— «Нейдет добро чужое впрок», — назидательно сказал мне Франсуа Вийон и растаял.

Я проснулась, так и не успев понять, а что же он, собственно, имел в виду?

За окном был серый день, и я решила, что еще, наверное, очень рано, но, взглянув на часы, подпрыгнула в кровати.

Они показывали восемь утра! Я проспала все на свете, и теперь Светка уже ушла на работу!

Все же попытаться стоило.

Я схватила со столика трубку и быстро набрала Светкин номер.

— Пожалуйста, Светочка, окажись дома! — взмолилась я. — Ты мне так нужна!

Она все-таки обладала телепатическими способностями, потому что трубку взяла почти сразу.

— Алло, — услышала я ее мелодичный голос, напоминающий ручеек.

— Светка, это Данич, — сообщила я без лишних проволочек. — И мне нужна твоя консультация.

— Понятно, Данич, звонишь мне в мой выходной рано утром и именно по делу, — рассмеялась она. — Что случилось? Ты нашла творение Рембрандта на нашей городской свалке и теперь мучаешься вопросом, подлинник это или копия?

— Нет, не то. Меня интересует Лушин.

На другом конце провода воцарилось молчание.

— Кто? Лушин? — переспросила Светка. — С какого перепуга он тебя так вдруг заинтересовал?

— Помнишь, Светка, ты мне говорила, что у него совсем мало осталось картин? Якобы они почти все погибли в огне?

— Ну да. А что?

— Подожди, сначала ответь мне на один вопрос… Сколько стоит одна картина Лушина на Западе?

— Смотря где, — фыркнула Светка. — Если, например, во Франции…

— Именно! — вскричала я. — Именно во Франции!

— Там за одну его картину можно оттяпать хороший кусок «зеленых». Во Франции есть куча его поклонников, которые собирают его работы. Но только этих картин-то мало! Он высоко котируется. Думаю, потолок достигает ста тысяч!

— Ста? — не поверила я.

— Сашка, я уточню. Но какой тебе интерес? Картины эти — большая редкость. Их практически нет.

— А если они есть? Если, скажем, они чудом уцелели?

— Вряд ли, — не поверила мне Светка. — А то тогда придется поверить грязным слухам, что его убили, а картины похитили.

— Что?

— Ходят такие слухи. Вернее, ходили, но теперь все немного успокоилось. Мне кажется, что он вообще покончил с собой. Так что у тебя там с картинами?

— Когда я все узнаю, я тебе обязательно расскажу. А если нам совсем повезет, то твоя мечта о выставке работ Лушина осуществится! — загадочно сказала я. — Светочка, наследие Лушина является национальным достоянием?

— Конечно, — ответила Светка. — В той же точно мере, что и другие шедевры. А Лушин был гениален, в этом ни у кого уже сомнений не возникает!

— Йес! — вскрикнула я. Теперь ситуация начинала проясняться. — Еще один вопрос, Светочка!

— Да хоть сто, — меланхолично согласилась добрая Светка. — Тем более что Лушин — моя вечная любовь.

— Сколько картин Лушина имеется на данный момент в России?

— Немного. Что-то около пятидесяти, по частным коллекциям.

— А сколько их было всего?

— Порядка двухсот. По приблизительным подсчетам. Понимаешь, у него не было мастерской, и он творил дома. Так что все погибло, Саша! Надеяться не на что.

Но прямо на меня смотрела рыжеволосая девочка, а внизу висела «Дриада»!

— Коллекции учтены?

— Конечно. Нам же периодически выдаются картины для выставок!

— А… коллекция Мальпера?