Одной дождливой ночью

Она сползла с капота, теперь – взволнованная тем, что дождь льет на спину, просачивается сквозь ткань ее шорт, течет по ее ногам, теперь – изо всех сил пытающаяся не позволить захватывающему чувству сокрушить ее.

Я собираюсь воздать мерзавцам, – сказала она себе. – Я искупаюсь в их крови. С их кровью никакой чертов дождь в сравнение не идет. Куда как лучше.

Обойдя джип, она отомкнула замок багажного отделения, открыла дверь, склонилась над открывшейся теменью – прятать голову под нависшую крышку было невыносимо, но мокрые шорты, льнущие к коже, натянулись на ягодицах, и это было почти так же хорошо…

Нет. Делу время. Потехе час.

Она нашла то, что нужно.

Достала это. Взвесила в руке.

Монтировка. Самое то в ее ситуации.

– Всем троим – головы с плеч, – процедила Морин.

Она бросилась к дому. Трава под ногами росла густая, душистая, скользкая. Хотелось нырнуть в нее, как в волны моря. Прокатиться по ней. Но Морин продолжала бежать.

К окну пришлось продираться через кустарник. Листья расступались неохотно. Ветки царапали ее, хлестали по лицу.

Но она миновала и это препятствие.

Замахнувшись монтировкой, Морин высадила стекло.

15

– Мы на месте, – сказал Трев.

– Точно? – спросила Сэнди.

Он глянул на знак с названием улицы на углу. Фэрмонт-авеню, все верно. Согнувшись в пояснице, он стал выглядывать номер дома, выведенный белой краской на асфальте. 4538.

Тысячу лет назад, стоя в разгромленной пиццерии О’Кейси, он внушил себе запомнить адрес дома Чайди. Даже сейчас ему казалось, что Фэрмонт-авеню, 4538 – именно то, что им нужно.

Так ли?

Сложно было сказать. Сознание плавало в какой-то дымке, будто он выкурил сигару с марихуаной. Трев попытался усилием воли достать из темных коридоров памяти, затопленных пряно-липким дождевым сумасшествием, нужное воспоминание.

– Все точно, – проговорил он.

– Даже если не так, – сказала Сэнди, – мы скоро это сами поймем. Эй, там! – окликнула она девушку из багажника. – Ты меня слышишь? Понимаешь? Звать-то тебя как?

Та неуверенно подняла голову.

– Не понимает, – отвернулась Сэнди.

– Ронда, – тихо, но отчетливо сказала девушка. – Меня зовут Ронда.

Трева, ни разу не слышавшего ее голос, слова застали врасплох. Он, уже почти уверившийся в том, что их пленница – немая, вытаращил на девушку глаза.

– Ну тогда пошли, Ронда.

К вящему удивлению Трева, Сэнди подошла к девушке, положила руку ей на плечо, и дальше, следом за ним, они шли вместе. Как если бы приходились друг другу сестрами – старшая и младшая.

Как так? – недоумевал Трев. – Она ведь стала вести себя, как все нормальные дождевые психи, едва вывалилась из машины. Что сейчас-то с ней стряслось?

Отгадка не приходила Треву на ум, и это раздражало. Возникало старое, назойливое, словно муха, желание сорвать с Сэнди очки и поковыряться дужкой в ее мозгах. Но где-то там, на подкорке, куда не заползла черная зараза дождя, какая-то правильная часть Трева восхищалась умением Сэнди загнать внутреннего зверя обратно в пещеру. Правильная часть Трева была благодарна ей за то, что она взяла ситуацию в свои руки.

Ведь когда-то давно он хотел спасти Морин.

Когда-то давно он не любил дождь и хотел, чтобы он перестал лить.

Когда-то давно он поставил перед собой задачу. Важную задачу.

Но, черт побери, как же хочется прямо сейчас придушить кого-нибудь, распотрошить кого-нибудь, еще что-нибудь такое плохое сделать…

Может, с этих двоих и начать? С Сэнди и Ронды. Наплевать, что мокрые, наплевать, что свои. Сначала их – потом еще кого-нибудь. Любого, кто попадется.

Но Сэнди не спускала с него прицела, а глупо умирать почему-то не хотелось. Так они и дошли сюда. До пункта назначения, до дома Чайди.

Под черным покрывалом дождя и безумия покоился испуганный, потерянный мужчина, и он был благодарен Сэнди Ходжес.

Шагая спиной вперед по газону, он глядел на нее – на ее кожу в черных глянцевитых потеках. Своя. Вымоченная. Но как?!

В чокнутого старикашку с ружьем он выстрелил четыре раза. До того – один раз во Франсину. Значит, в барабане осталась всего одна пуля. Может, Сэнди грохнет ею второго чокнутого старикашку, деда Чайди. А после, быть может, удастся грохнуть и ее.

Он вдруг споткнулся и тяжело шлепнулся на асфальт.

Сэнди и Ронда поравнялись с ним.

Сэнди махнула рукой с револьвером:

– Поднимайся.