Одной крови…

Прошла минута, может быть, две и Вероника начала насвистывать какой-то мотивчик, а еще через пять, поинтересовалась, уверен ли Марк, что подарок, который она нашла в одном из антикварных магазинов столицы понравиться его матери. Да, вот так проходили бури у этой пары. Ответить Марк не успел – из-за поворота показался дом. Знакомый палисадник, знакомый заборчик, полосатая, бело-синяя лавочка – все это дорого и любимо с детства. Казалось, еще вчера он ходил в школу, а вот уже везет в дом невесту…. Что-то ностальгическое кольнуло у него в сердце, и Марк почувствовал ком в горле.

– Приехали почти, – произносит он, чуть охрипшим голосом и указывает на двухэтажный дом.

– Этот? – уточняет Вероника, тайком глядя на жениха.

Ей кажется, что она понимает его состояние, хотя, откуда ей, воспитанной неизвестно кем и неизвестно где, знать, что такое возвращение домой?

– Да. Там еще эмблема на почтовом ящике, голова лося на щите.

– Не вижу, – произносит медленно девушка, внимательно разглядывая все подряд почтовые ящики.

– Сейчас подъедем, будет с твоей стороны.

– А там женщина, – произносит Вероника, и кивает в сторону вышедшей на террасу дамы.

– Это моя мама, – с какой-то внутренней гордость и робостью одновременно, откликается Марк.

– Такая молодая? – искренне удивляется девушка.

– Она очень следит за собой, – а вот это, звучит гордо, словно Марк хвастается своими собственными успехами на работе, – да и родила она меня достаточно рано.

Марк тем временем сворачивает с основной дороги. Под колесами хрустит гравий, а потом машина выезжает на бетонированную широкую площадку перед гаражом, где уже стоит громоздкий, покрашенный в темно-болотный цвет, вездеход.

– Здоровый какой, – произносит Вероника, сравнивая машину Марка с этим страшилищем, имеющим пару дополнительных дуг, на которых разместились прожекторы-искатели…

– Это служебный. Отца, – поясняет Марк, – ему часто приходится ездить по лесу. Там еще две дополнительные лебедки, усиленные бамперы, цепи, чтобы не скользить зимой…

– Марк, я поняла…, это очень хорошая и очень большая машина, – перерывает список достоинств вездехода Вероника.

– Мне всегда хотелось ездить на такой, – решает оставить за собой последнее слово Марк – для него это важно. А девушка просто позволяет это сделать, потому что ей это не интересно.

Она уже рассматривает эмблему лесничества – некое чудовище с рогами, которое, только с большим трудом, можно идентифицировать, как лося, а еще пара хвойных веток и все это на кроваво-красном щите. Вероника рассматривает картинку и ждет, когда Марк поможет ей выйти, но юноша, выскочив из машины, первым делом бросается к матери с вполне понятным желанием обнять и расцеловать. Девушке, со вздохом приходится самой заботиться о себе. Правда и Марк не получает желаемого, мать тут же разворачивает сына с упреком, что тот поступает не по-джентельменски… В результате, Марк не успевает ни сюда, ни туда, а женщина, сама медленно направляется к машине. Сходятся они как раз около Марка, и тот, наконец, добирается до матери и по-детски, неловко целует ее в губы. Тут же краснеет от собственной сентиментальности, мешается, и женщинам приходится самим представляться друг другу.

– Регина, – произносит женщина и протягивает руку.

– Вероника, – девушка аккуратно пожимает ухоженную и теплую руку и произносит, с целью уточнить, – просто Регина?

– Да, так, по-моему, лучше всего.

Веронике ничего не остается, как принять предложенные правила, к тому времени Марк окончательно приходит в себя и вмешивается…

– Мама, это Вероника. Это о ней я писал тебе.

– А это моя мама, – поворачивается Марк к Веронике.

Женщина и девушка не останавливают Марка, давая ему возможность не быть не вежливым. Они даже имитируют двукратный поцелуй, поочередно прижавшись левой и правой щекой.

– Устали в дороге? – интересуется женщина, то ли из вежливости, то ли, действительно переживая за девушку, и добавляет, – дорога-то от столицы до нашего медвежьего угла не близкая.

– Совсем чуть-чуть, – признается девушка.

– Давайте пройдем в дом, – Регина берет Веронику под руку.

– Я только вещи…, – пытается остановиться Вероника, но Регина отмахивается рукой.

– Вот еще. Сумками пусть займутся мужчины.

Тем временем на пороге появляется мужчина. Большой, с едва заметным брюшком, но еще в форме, не лишенной приятности. Марк, едва не взвизгнув от радости, бросается к нему в объятия.

– Давно не виделись, – поясняет ситуацию Регина, – а с детства души друг в друге не чают.

Веронике почему-то становиться зябко и она нервно поводит плечами, стараясь сделать это незаметно.

– Как дела, сын? – произносит отец, глядя почему-то не на Марка, а на его спутницу, и Вероника чувствует, что ее оставили без платья и не намерены останавливаться, хорошо, что хоть только глазами.

– Хорошо, – они снова обнимаются, и Веронике кажется, что они готовы заплакать от радости, – Вероника, это мой папа, Михаил Васильевич. А это Вероника, моя невеста.

– Рады. Очень рады…