Одноклассники

Ночью заверещал мобильник (я не отключаю телефон на ночь). Машинально взглянув на часы, очень удивилась: два ночи, кому могла понадобиться в такое время? Господи, что за кретин развлекается, но тут же возникло щемящее чувство страха. Внезапные ночные звонки обычно не предвещают ничего хорошего. Больше всего я боюсь звонков от моих престарелых родителей, с которыми в любое время может что-нибудь произойти, не дай бог, конечно, пусть живут как можно дольше! Да и Фима, оставаясь в нашей бесконечно любимой, но неспокойной стране и занимаясь опасным для жизни делом, вызывал мое беспокойство. Я взяла трубку и посмотрела на дисплей. Мама дорогая, звонил мой муж, которого я вспоминала пару часов назад. Лет сто еще будет жить, не меньше!

Телефон надрывался, сердце колотилось в груди, руки стали влажными от волнения. Я отчаянно боролась с искушением ответить на его настойчивые вызовы, но… переборола себя, пускай помучается. Вот теперь он будет бегать за мной, а не я за ним, и добиваться моей благосклонности, если не хочет потерять окончательно! По темным, мрачным закоулкам моей глубоко уязвленной души триумфально шествовала воспрявшая гордость.

Наконец, телефон умолк, а я лежала без сна, думая о муже. Что он хотел мне сказать? Какое сделать предложение? С ним, очевидно, поговорила Розка. Раздалось характерное пиликанье: пришла sms. Дрожащими руками я нажала на дисплей, открывая послание от Ефима. «Дорогая, – писал он, – развода тебе не дам никогда, зря валяешь дурака! Раз так получилось, что же, теперь и жизнь закончилась? Почему не хочешь понять ситуацию? Ты же женщина! Все бывает, не один я такой мужик во Вселенной. У всех рано или поздно происходят подобные вещи, ничего смертельного, все решаемо. Ты обязана вернуться без разговоров, я требую! Думаю, что нам необходимо как можно скорее встретиться и обсудить некоторые вопросы».

Какой храбрец! Ишь, как заговорил, злоба начала заполнять душу и сердце. Обязательно встретимся, Ефим Григорьевич, обязательно, но только у адвоката, мысленно продолжила я разговор. Вот подлец, он мне еще и условия ставит: «должна обязательно вернуться, требую…». У этого паразита ребенок от любовницы родился, а я, оказывается, валяю дурака. «Почему не хочешь понять ситуацию». Какую ситуацию?! Которую сам себе придумал и реализовал, да еще меня на весь город ославил?! Ну всё, теперь тебе конец, никакой пощады не будет, не жди! А я-то наивная, прямо размечталась, думала, на коленях приползет, оборотень, и в ногах валяться будет, так нет, он еще и выпендривается! Встреча обязательно состоится, но только в присутствии представителей Фемиды, пора уже браться за тебя по-серьезному. Сегодня ты меня сильно разозлил!

Сообщение не стерла, как не стирала ни одну его sms за всю нашу с ним совместную жизнь. Все его письма перекладывались на бумагу, выводились и получали прописку в папке, в которую я время от времени заглядывала, перечитывая его послания, полные любви и нежности, и вот такие сволочные, как это, полные разочарований и горьких слов. Фимка, наверное, забыл, что во мне течет кровь моих монголо-татарских предков. Вспомнился Блок: «Да, скифы – мы! Да, азиаты – мы, с раскосыми и жадными очами!», поэтому заставить меня что-либо сделать насильно не удавалось еще никому! Меня только можно очень-преочень хорошо попросить, но и вежливость не всегда гарантирует успешный результат. «И вечный бой! Покой нам только снится…» – всю ночь в голове крутились строки Александра Блока, вероятно, потому, что они характеризовали мое нынешнее душевное состояние.

Наступили выходные. В субботу утром мы собрались с детьми на кухне, где уже хлопотала моя помощница по дому Юлия Сергеевна, пожилая дама из Москвы. Перебравшись сюда, как и я, по линии контингентных беженцев, а проще говоря, по еврейской эмиграции, она очень недолго прожила здесь со своим мужем-иудеем, благодаря которому очутилась в этой благословенной стране. Через несколько лет муж умер, а Юлия, несмотря на возраст, продолжала интенсивные поиски работы, и вскоре оказалась у меня. С нами вместе она жила вот уже четыре года, а когда мы находились в России, занималась домом здесь, в Германии. Кроме готовки, еще присматривала за детьми. В моем доме у нее своя комната, и Юлия Сергеевна находилась практически на положении члена нашей семьи. Завтракать мы любили основательно, никогда не употребляя такие любимые на Западе и в Америке дурацкие мюсли и джемы. На столе стояли разнообразные бутерброды, омлет и драники, приготовленные заботливыми Юлиными руками.

– Сам дурак! – послышалось в коридоре, и в кухню влетела моя тезка.