Одноклассники

Никогда не могла подумать, что поговорка «седина в бороду – бес в ребро» окажется столь актуальной для наших с Фимой отношений. За все эти годы жизни с ним я, как и обещала себе когда-то, не только не имела романов на стороне, но и не позволяла себе и малейшего флирта, хотя поклонники, несмотря на возраст, были всегда. Но к большому сожалению, получается так, что быть преданной женой – заблуждение, поскольку подобное достоинство никогда не ценится. Всяких легкомысленных, если не сказать грубее, женщин мужья любят и боготворят, прощая им все прегрешения, периодически вытаскивая из постели очередного любовника, не имея даже и мысли закончить совместную жизнь, а верная жена, как бельмо на глазу или камень на шее, всегда становится преградой для достижения сомнительных побед на многочисленных любовных фронтах. А ведь Валентина права: надо завести роман, чтобы он заревновал и понял, что может меня потерять. Хотя… ему, по-моему, пофиг, альтернатива же имеется! А то за все эти прошедшие годы совместной жизни я превратилась в клушу, обремененную детьми, заботами, никогда не отказывающую ему во внимании и при малейшем желании предоставляющую свое любящее тело. Думать о его интимных отношениях с другими женщинами было невыносимо (как когда-то о Лешкиной сентябрьской пассии), показать свою ревность – невозможно, ведь не пойман – не вор!

Но случай не заставил себя долго ждать.

Вернувшись домой на следующий день как ни в чем не бывало, Фима осторожно поинтересовался, не звонила ли я вчера вечером.

– Нет, не звонила, а что, надо было? – я сделала вид, что даже не понимаю, о чем речь.

Ефим облегченно вздохнул.

– Да нет, я все равно не смог бы ответить, был на переговорах, – легко соврал он, при этом совершенно не пряча от меня своего лживого взгляда.

Вон оно как далеко зашло, и язык от такого вранья не отсохнет, совсем у человека совести не осталось, подумала я с горечью. «Что же с тобой происходит, Ефим?» – хотела спросить вслух, но сдержалась: он не должен был догадаться о том, что я знаю о его увлечениях.

Жизнь потихонечку катилась под откос. Временами это был все тот же мой родной и любимый Фима, но чаще уже чужой, не принадлежащий мне ни душой, ни телом человек. Каждый день я с ужасом ждала, когда он скажет, что наша совместная жизнь с ним закончена. Алешка в своих прогнозах ошибся всего-то лет на семь. Ефим стал изменять мне не через год, а через восемь лет. «Почему я такая невезучая?», – думала теперь я, как Лешка когда-то… – А что если Фима – это все же ошибочный выбор, а на его месте должен был быть Лешка с нашей «вечной принадлежностью друг другу?» Не знаю, теперь уже и сам черт не разобрался бы в наших отношениях.

Неожиданно заболела Софья Семеновна. Мы положили ее в больницу, и мне пришлось там практически дневать и ночевать. Я очень уважала и любила эту замечательную женщину и хотела, чтобы рядом с ней находился родной человек, поэтому взяла на себя обязательства по уходу. Через десять дней после моего почти постоянного пребывания рядом со свекровью я пригласила сиделку, потому что очень устала и собиралась хотя бы одну ночь провести дома и отдохнуть. Сиделка оказалась профессионалкой в своем деле, поэтому я со спокойной душой поехала домой. Добралась уже заполночь. Сквозь жалюзи в нашей спальне пробивался свет. Очевидно, муж еще не ложился. «Вот и хорошо, – подумала я, – будет ему сюрприз», – и представила, как неслышно появлюсь на пороге спальни. Осторожно открыв дверь и аккуратно освободившись от верхней одежды и обуви, неслышно двинулась в сторону опочивальни. Но, пройдя несколько шагов, ясно услышала голоса, один из которых принадлежал мужу, а второй… женщине. В ту же минуту вспомнился рассказ покойной Лары, которая почти так же, как я сейчас, застукала его, тогда еще ее мужа, в объятиях другой. Не зря же говорят, что история всегда повторяется дважды: один раз в виде трагедии, другой – в виде фарса. В моем случае я бы не стала употреблять слово «фарс». То, что я уже приготовилась увидеть, могло стать для меня самой настоящей драмой, почти такой же, как в той истории с моей поездкой к Алексею, но может, еще и большей.

До двери спальни оставалось пару шагов, а я не могла себя заставить хоть на метр продвинуться дальше. До ушей стали явственно долетать шепот, смех, стоны и обрывки фраз: «…люблю… еще… дорогая… любимый… моя… хорошо… обожаю… еще…». Полуоткрытая дверь притягивала к себе, как магнит. Они не стали закрываться, уверенные в том, что в доме одни. Десять дней назад детей на каникулы за рубеж увезла моя старшая дочь Эльвира, а я, по их мнению, находилась в больнице у свекрови. Опасаться было некого.