Одноклассники

Прижала к себе дочку крепко, крепко. Очень страшно было оставить ее даже на час, после всего пережитого, а уж если она заболеет, я, наверное, просто сума сойду! Спаси и сохрани нас, Господи.

— Мам! Ну ты чего? Задушишь! — завертелась моя егоза.

— Ты мама Нади, да? — бойко спросила худышка с сияющими глазенками, подбежав к нам и с любопытством меня разглядывая.

— Да. Я Арина.

— А я Люба! — девочка посмотрела на меня открытым, чистым взором и сама потянулась обниматься. Я с радостью прижала хрупкую, худенькую девочку к себе и сердце зашлось от неожиданного прилива материнской любви и нежности.

Дыхание перехватило, я еле справилась с подступившими рыданиями.

— Живи долго-долго, котик и будь счастлива, ладно?

— Хорошо. Буду, — закивала девчушка, очаровательно улыбаясь, улыбкой своего отца. — А почему ты плачешь?

— От радости за тебя, милая, — еще раз обняла девочку.

— От радости смеяться надо, — мудро заметила малышка.

— Ты будешь жить здесь? — полюбопытствовала Надя, беря Любу за руку.

— Да, немножко погощу у дедушки и Марьяши. Мама разрешила, — радостно объявила девочка.

— Эх, а мы уезжаем вечером.

Дочь вздохнула с такой тоской, что у меня в сердце закололо. Марьяша вообще на слезах весь день, так что чувствовала я себя примерзко.

— Может быть, завтра поедешь или через недельку?

Надя уставилась на меня с мольбой.

Я покачала головой. Нельзя отступать. Я слишком долго шла к свободе, чтобы сейчас, так просто от нее отказаться.

— Пойдемте-ка девочки, чай пить, — предложил внучкам Салынский и увел девочек в беседку.

Я пошла к дому. Вика пошла следом за мной.

— Мы развелись еще две недели назад, — призналась чуть не шёпотом, едва меня настигла. — Не живем вместе почти два года. Я солгала тогда.

— Я знаю, сочувствую.

— Зачем бежишь, если все знаешь? Он от тебя не откажется. Будет следить, где бы ты ни была. Ты обижена на него, знаю. Но, если честно — любишь ведь еще?

Я замерла и обернулась, чтобы посмотреть Вике в глаза:

— Тебе то, что?

— Можешь мне не верить, но я очень хочу вам счастья. Только тогда, смогу уснуть спокойно наконец. Снова можешь не поверить, но после того, как узнала, что Вадим с тобой сделал, вот уже восемь лет, не помню ни одного доброго сна. Хотя клянусь, что и представит не могла, что он обыграет те мои слова именно так. Но потом, когда уже все случилось, мне где-то было и жаль тебя конечно, но я очень много усилий приложила к тому, чтобы убедить Игоря, что ты та еще шалава и давно с Вадимом мутишь. Именно я подогревала его злость и обиду, не дававшую ему тебе поверить. Он бы пришел за тобой, если бы не я. Обязательно пришел бы.

Из серо-голубых глаз Вики, бежали ручейки слез, кажется, она только сейчас осознала, что натворила и искренне во всем раскаивалась. А ведь она не представляет и трети той душевной боли, что я пережила и по ее вине тоже. Хотя, теперь, я хорошо понимаю, что пережила она, когда много дней, каждую секунду боялась за жизнь дочери.

Прилетело ей прям в лоб, конечно. Да и сердиться теперь, после стольких лет, какой смысл? Только душу камнем зря отягощать, так что, достав из кармана брюк платочек, вытерла слезы одноклассницы и крепко обняла ее.

— Я верю тебе Вик и прощаю, но Игорь для меня, такое же прошлое, как и Вадим.

— Мне важно, Ариш. Правда. Спасибо. Но очень прошу — подумай еще. По-моему, вы уже испили свою чашу страданий до самого дна.

Я тоже так думала, потому и стремилась уехать. Несмотря на всю тягу к бывшему, которую все это время упрямо игнорировала.

У Игоря очень бурный темперамент, а я просто не переживу, еще раз оказаться без вины виноватой и униженной.

Не знаю сколько просидела на кухне, тупо буравя взглядом стену и роняя слезы в кофе.

Уже ведь обо всем договорилась, нашла в Новосибирске и работу, и квартиру, и школу. Все рядышком, в рамках трех улиц. И зарплата хорошая. Но радости не было ни грамма. Как ни странно, больше всего, меня пугало одиночество. Ни друзей, ни родных, ни любви.

Но с другой стороны — это же шикарная возможность начать все с чистого листа и построить все так, как хочу только я! Никто мне больше не указ!

— Мам! Ну, не плачь! Ну, давай не поедем, а? Я только привыкла здесь, — я не сразу заметила, что ко мне подкралась дочь. Выглядела девочка крайне несчастной. Посадила на колени и прижала к себе.

— Ничего, на новом месте у тебя будут новые друзья. И с этими не расстанешься. Сейчас поедем и купим тебе телефон. Будете общаться.

— А к Игорю заедем?

— Если хочешь.

— Мы уезжаем, потому что он не может на тебе жениться? Ты, как и папа не можешь выбрать с кем остаться? — огорошила дочь, очень внимательно заглядывая мне в глаза.

У меня в прямом смысле, челюсть отвисла.

— Ты с чего это взяла?? Кто тебе сказал такое??

— Сама догадалась, — спокойно ответила дочь, — Когда спросила деду Витю кто он нам? Сам ведь, сказал, что не чужой? Он ответил, что мой дедушка, но ведь не твой папа и не папин, значит Игоря. На него я очень похожа, больше чем на папу, значит, он тоже папа мне, но не муж тебе, так?

У меня волосы зашевелились от логичности, прозорливости и спокойствия семилетнего ребенка.