Одноклеточный

Я оседлал байк, и мы гуськом обогнули рынок по короткой дуге. Тут торчали одноэтажные халупы из жести и дерева, попадались и бетонные, собранные из обломков небоскрёбов. Из них торчали ржавые куски арматуры, я за один чуть не зацепился байкерсом. Мы спустились в огромный подземный гараж и попали в довольно оживлённое место. Тут торговали разным металлом — всякими гайками, ключами, трубами и прочей гаракутой. Попадались и «высокие» технологии вроде сломанных механических рук.

Народ ничуть не удивлялся, расступаясь перед нашими байками, — да мы тут не одни такие колёсные были. Моторикши вообще на каждом шагу попадались.

В гараже у Тадаси стояло с десяток разных мотоциклов и велосипедов. Многие были разобраны, некоторые вообще чуть ли не до винтика. Повсюду громоздились кучи деталей и агрегатов, вилки, поршни… Воняло плазменной сваркой. С ней сейчас работал какой-то парнишка в битом шлемаке. Другой ловко клепал на бензобак нашлёпку из хрома.

И ещё в гараже совсем не слышно было наружного гама и лязга — наверное, хозяин врубил «машину тишины».

— Яххо, Аоки! — Тадаси вытер ладони халатом и отклеился от платы, которую щупал иголкой на проводе. Рядом на верстаке стоял новейший с виду монитор, а на нём помаргивала узлами некая схема. От монитора тянулся кабель к чёрному ящику на полу, а вокруг того змеились трубки криогенной системы. На трубках густо лежал иней.

— Яххо! — отозвались мы с Аоки.

Тадаси поглядел на мою голову, что чуть в потолок не упёрлась, и цокнул языком. Это был отоко лет сорока, совсем седой и полный.

— Это ваш вобиль, значит?

Я освободил «ёкай» и утвердил его на свободном пятачке пола.

— Оядзи сам собирал, — похвалилась девушка.

— Да, предок у тебя башковитый, я сам курочил его патенты… Не скажу, правда, что проценты отчислял. Да ты не в обиде, точно? Ладно, иди пока с ребятами поздоровайся, а мы с Егором потолкуем.

Аоки пошла отвлекать парней в спецовках, а Тадаси отложил в сторону плату и стал вскрывать отвёрткой крышку на управляющем блоке «демона».

— Преимущества старых машин вроде этой, — сказал он себе под нос, щурясь на головку винта, — в их простоте. Но там же и недостаток, поскольку многие навороты остаются в стороне и не могут быть использованы. Молодёжь их любит. А по мне — чем проще аппарат, тем лучше… — Он отделил крышку и уставился на пяток чипов, приткнувшихся на плате. Потом подцепил один из них ногтем и выцарапал из паза. — Ксо. Ну, если не прочитается… Я на свой комп всё самое лучшее поставил, и этот чип может не определиться. Квантовый! — гордо кивнул Тадаси на чёрный ящик в снежных трубках.

— А если не получится, что тогда? — подал я голос.

— Заплатите больше… Придётся искать в Инете старые драйвера. Понимаешь, трояны и бакдоры сейчас делают в полиции, чтобы следить за нашими аппаратами и за нами. В каждой машине стоит шпионская программа правительства, чтобы ты ни на минуту не пропал из его поля зрения.

— Я?! Выходит, я всегда на виду?

— Не ты конкретно, а каждый. Страна должна знать, где ты и чем занимаешься, чтобы поймать и наказать, когда это потребуется. — Тадаси уже успел воткнуть мой чип в собственную плату и тестировал его, следя за мелькающими на экране цифрами и диаграммами. — Ну, повезло вам, ребята. Старый Норико использовал новейший по тем временам камень… Ну так вот, Егор, единственный для полиции способ знать всё о тебе и твоем поведении — внедрить бакдора в программу твоей машины вместе со своим поганым чипом навигации и позиционирования. Оттуда вирус легко перелезет на смарт, а из смарта уже в комп, у кого есть. И что делать? Ведь мы с тобой свободные граждане и чтим конституцию. Значит, какова наша первая задача? Верно, уничтожить полицейский вирус. Просто стереть его глупо, тебя загребёт первый же патруль за «неисправную» бортовую программу. Значит, надо заменить чужой бакдор своим, безобидным. Тогда мы не нарвёмся на профилактику и не угодим в список потенциальных киберпреступников.

— Что же это? — не верил я. — Значит, все мои разговоры через смарт прослушиваются? А если я не использую спутник, тоже? Вот сейчас, например.

Тадаси уставился на меня с сочувствием, и я смутился.

— Парень, разве ты преступник? Тогда тебе лучше уйти отсюда прямо на каторгу. Я с такими не связываюсь.

— Нет, я не преступник… — Мне вспомнился вчерашний отоко с его «вознесись над законом». Что, симатта, он имел в виду? Интересно, Тадаси «возносится» над законом или преступает его, когда курочит полицейские вирусы?