Одноразовый доктор

Казалось, он передвигается, окруженный невидимым колоколом. Внешне Пепенко не выделялся ничем, и все в нем было настолько среднее, что нечего и рассказывать. При этом ему удавалось выделяться не только из общества, но и вообще из среды как природной, так и рукотворной. Незримый колокол разносил окружающим весть, но ничуть не благую; впрочем, и черную весть он не нес, а просто какую-то важную и непонятную. Вокруг Пепенко не всегда образовывалось пустое пространство, с ним часто стояли рядом, он мог затеряться в толпе, однако его присутствие выдавало себя постоянно и не очень приятно.

Фука заперли в научной лаборатории. Две недели обследовали, добыли из Фука образчики разных жидкостей, и в первую очередь – слюны. Новый год промелькнул грустной падающей звездой. Близилось Рождество. Пепенко в халате поверх пиджака явился на пятнадцатый день. Он буднично сообщил:

– Без тебя не работает.

– Не понял вас, – отозвался Фук. Он уже понял, что в обозримом будущем ему не сделают ничего плохого. Пожалуй, даже откроются захватывающие перспективы, а потому он осмелел.

– Слюни, – пояснил Пепенко. – В них нет ничего особенного. Медицина сделала вывод, что фокус в тебе.

Повисло молчание. Фук сидел на койке, Пепенко стоял у двери.

– В ухе звенит, – сообщил Пепенко. – И плечо чешется. Понятно выражаюсь?

– Желаете, чтобы харкнул?

– Если не трудно – по минимуму.

Фук принял благообразный вид и аккуратно исполнил его просьбу.

– Не на пиджак, – поморщился Пепенко и вынул носовой платок. – Надо на кожу.

Вторая попытка удалась. Он стер плевок пальцем, бесстрастно понюхал, попробовал на вкус.

– Неужто не брезгуете? – не удержался Фук.

– Это входит в мои должностные обязанности. Я не брезгую никогда, никем и ничем.

Пепенко снова помолчал.

– Ко мне приходило духовенство, – сказал он после паузы. – Просили вас одолжить. Я отказал. Распорядился выдать слюну. В банке.

– Она же без меня не работает.

– У них заработает.

Пепенко сунул в ухо палец, повертел, вынул.

– Да, не звенит, – согласился он. – Вот что, Фук. Тебя представят очень важному лицу.

– Министру? – предположил Фук.

– Министру, – презрительно передразнил Пепенко. – Он этих министров…

– Неужто?..

– Нет. Пока – нет.

– Я понимаю так, что это лицо захворало.

– Совершенно верно, – с серьезнейшим видом кивнул Пепенко. – И очень тяжело.

6

Фук не видел в жизни ни одного олигарха. Даже по телевизору, потому что телевизора у него не было. По пути Пепенко ввел Фука в обстоятельства дела. По его словам, властелин мира занемог после рождественского ужина. Ему стало трудно дышать, поднялось давление. Что самое удивительное – пропал аппетит. Олигарх наотрез отказался обследоваться, ибо не без оснований боялся разных лучей. Капсулы томографа он боялся еще больше, и тоже не зря. Олигарх заперся на вилле и страдал в окружении цепенеющих домочадцев.

– Слюны не жалей, – сказал Пепенко.

Автомобиль шел так плавно, что виски в его квадратном стакане даже не колыхался. Салон был настолько просторен, что даже огромному Фуку хватило места раскинуть ручищи и ножищи.

– Могу дополнительно отрыгнуть, – предложил Фук. Ему, теперь сытому, такое не составляло труда.

– Не борзей, падаль, – ответил Пепенко.

Оказавшись на месте, Фук принял виллу за город, но выяснилось, что перед ним всего-навсего службы – конюшня, псарня, дворницкая, другие людские. Дальнейшее он просто перестал воспринимать. Он послушно пошел куда повели и через полчаса вступил в белокаменную палату, где от золота резало и щипало глаза. Многих животных, чьи шкуры лежали, а головы смотрели со стен, давно не осталось не только в природе, но и в Красной книге. Вдали возвышался шест, вокруг которого вращалась стриптизерша, но на нее никто не обращал внимания. Олигарх полулежал в кресле, закутавшись в плед. Колючие глазки страдальчески смотрели из кирпичных щек.

– Пе-пе, – прохрипел он.

– Весь внимание, – изогнулся Пепенко. – Самородок доставлен. Подвести поближе?

Олигарх зашелся в приступе кашля. Глазки вдруг стали огромными и полезли из пухлого черепа.

– Давай же, – нетерпеливо бросил Фуку Пепенко.

Фук плюнул, постаравшись сделать это солидно. Плевок шлепнулся на высокое чело и некрасиво расползся. Всем показалось, что олигарх сейчас лопнет. Охрана потянулась за оружием. Стриптизерша замерла на шесте, а медвежья башка волшебным образом обнажила клыки. Олигарх напрягся и выплюнул огромное голубое яйцо. Оно стукнуло по ковру и покатилось уже бесшумно.

– Это же голубой карбункул, – проговорил Пепенко с несвойственным ему ошеломлением.

– Не знаю, откуда он взялся! – каркнул олигарх.

Он снова поднатужился и выделил второй.

«Чудеса», – зашептали вокруг.

Пот с олигарха лил градом.

– Черт его разберет, – хрипел он. – Впервые вижу!

Из него вышло еще шесть камней. Краска сошла с лица, пульс и дыхание выровнялись.

Фук, тоже ничего не понявший, огляделся по сторонам. Все отшатнулись под его взглядом. Кто-то перекрестился.

Олигарх встал.

– Минуточку, – сказал. – Еще не все.

Он с неожиданной прытью бросился прочь. Через минуту откуда-то смутно донесся шорох спускаемой воды.

7