Одолень-трава

И Скучун каким-то чудом, чуть не свалившись в реку, поймал слетевший к нему с небес дар Девы-птицы. Глянул — цветочек. Простой такой, желтенький. Он стал перебирать в памяти все, что читал о цветах, и узнал его — то была примула, первоцвет. Скучун вспомнил, что с нею связано множество древних легенд и сказаний, но так был поражен происшедшим, что плохо соображал… Осторожно, чтобы не помять свое сокровище, он стал пробираться на твердую почву назад по корням, нависавшим над бездной.

С гулко бьющимся сердцем возвращался наш герой к домику лесника. Одуванчики вдоль тропинки давно обсохли, где-то вдали куковала кукушка, покачивались под ветром кустики иван-да-марьи. Скучуну было как-то по-особому тревожно и радостно, что в этой простой и привычной жизни, где-то в самом сердце ее таится другая — желанная и сокровенная.

И сам он только что повстречался с ней!

А между тем утро разбудило уже всех в лесу, но только не его друзей. Старый Урч похрапывал на лавке, Кукой с Куторой, наверное, смотрели уж третий сон, а Ксюн забылась в полудреме, уронив голову прямо на свежевыскобленный, непокрытый стол. Чуть только скрипнула половица — она подняла голову, сощурив покрасневшие глаза.

— А, это ты… Ты куда выходил?

— Сейчас, сейчас… Мне бы водички… — Скучун еле взобрался на лавку.

— Ты что это, Скучуш, а? Тебе нехорошо?

— Мне чудо как хорошо, Ксюшечка, милая моя! Ты даже представить себе не можешь, как хорошо…

За его появлением наблюдала, полулежа на печке, Елена Петровна. Она давно не спала, а плела венки из полураспустившихся, заспанных кувшинок, перевивая их шерстью для крепости. Спешила, пальцы слушались плохо… Склонившись над ними низко-пренизко, бабушка Лена шептала нежным лепесткам что-то очень важное и хорошее. И улыбалась.

Заметив, что Кукой и Кутора наконец просыпаются, а Старый Урч, потягиваясь, протирает глаза, она спустилась с полатей, сама умыла их водой из ведерка и надела каждому на головку влажный белоснежный венок.

Поклонилась всем, распрощалась: решено было, что бабушка останется здесь, чтобы выздоравливать поскорее и ждать…

Заплела Ксюну две косички. Проводила всех на крыльцо, расцеловала. И расплакалась, крестя удалявшиеся фигурки, которые то и дело оборачивались и махали ей издали.

«Одолень-трава! одолей ты злых людей: лихо бы на нас не думали, скверного не мыслили, отгони ты чародея, ябедника…»

И сквозь слезы все равно улыбалась бабушка. Знала она, что не пустая дорога увела от нее самое дорогое существо на свете — внучку Ксюшечку…

«Красота поманила ее, — шептала про себя бабушка Елена. — А за нее ничего не жаль, и ничто не страшно…»

И только крепче прижимала к сердцу маленькую дорожную икону, с которой не расставалась с того момента, как покинули они Москву.

«Одолень-трава! Одолей мне горы высокие, долы низкие, озера синие, берега крутые, леса темные, пеньки и колоды!.. Спрячу я тебя, од олень-трава, у ретивого сердца во всем пути и во всей дороженьке…»

Глава IX

В то время, как наши путешественники безмятежно дремали в сторожке лесника, а ликующий Скучун мчался будить их, спрятав в своем розовом ушке дар Девы-птицы, уже знакомые нам Ор, Зур и Дива под предводительством Тени собрались на свой последний решающий Совет неподалеку от того громадного дуба на самом обрыве реки, где только что побывал Скучун.

Тень была в бешенстве: все их первоначальные планы рухнули, эти беспомощные, хилые козявочки каким-то непонятным образом как ни в чем не бывало выскользнули из расставленных сетей и готовились наутро продолжить свой путь.

Но мало того — Скучуну открылась сама Дева-птица и передала магический ключ, а с его помощью недолго и догадаться, как проникнуть к Духу Вещего Леса! И никто из Совета Четырех не смог помешать этому…

Тень в это время занята была другим важным делом: она намеревалась уничтожить главную московскую библиотеку, расположенную в самом центре Москвы, на высоком холме, и уже собирала стихийных духов, подчиненных ей, которые способны были на такую работу…

Тень полагалась на Ора, Зура и Диву, рассчитывая, что они легко справятся с нахальными и упрямыми козявками, которые вознамерились помешать планам Совета Четырех. Теперь же, судя по всему, настала пора самой Тени вмешаться в ход событий и наказать неудачливых членов Совета за нерадивость.

После истории с жуком Ору не удалось укрыться от гнева всевидящей Тени. И как Ор ни уверял, что дятел, склевавший жука, был вовсе не простой дятел — а как же иначе он мог помешать ворожбе? — Тень оставалась неумолима, считая, что виноват во всем один Ор. И тот обернулся опять старичком, понурившись, ожидал он неминуемой страшной расплаты.

Зуру, принявшему облик водяного, тоже не удалось заманить путешественников в ловушку. Скучуна насторожил вид полузатопленного «бревна», и вправду бывшего вовсе не бревном, а водяным-Зуром; пушистый наш книгочей вовремя вспомнил старинную легенду, подсказавшую, кто перед ними. Да еще и прочел заклинание, которое делало водяного бессильным, не иначе как нашептанное ему кем-то из высших сил Света…