Оффлайн

Коридор поворачивал и упирался в открытую дверь, за которой располагалось просторное, затемненное помещение. Окна, по всей видимости, были завешены или заколочены, но свет тонкими полосами пробивался сквозь щели, и Йенни смогла различить очертания каких-то агрегатов и полиэтиленовую штору за ними. Штора отделяла дальнюю часть гигантского зала, и пространство за ней лежало в полной темноте. Нет, почти в полной темноте, потому что в отдалении с левой стороны что-то слабо мерцало, как будто горела свеча.

Йенни пошарила по стене с обеих сторон от двери, нашла выключатель и щелкнула несколько раз. Света не было.

– Дьявол, – прошипела она и попыталась что-нибудь разглядеть со своей позиции.

В этот момент по ту сторону шторы что-то тихо стукнулось, как если бы упало что-то мелкое. Одновременно погасло мерцание, и пространство за шторой погрузилось в кромешную тьму.

Йенни стояла неподвижно, затаила дыхание и прислушалась. Снова какой-то шум, приглушенный шорох.

– Томас? – шепотом позвала Йенни, напряженно вслушиваясь во мрак. Не дождавшись ответа, она позвала громче, переборов охвативший ее страх: – Томас, это ты? Скажи что-нибудь!

Тишина. Но Йенни была уверена, что там кто-то есть. Возможно, Томас по какой-то причине не мог ответить ей.

Сердце билось учащенно и с такой силой колотило по ребрам, что казалось, это слышно даже в самом отдаленном углу громадного зала.

Йенни шагнула в помещение. Сделала еще шаг и замерла, вслушиваясь в тишину.

– Томас? – она говорила шепотом, не отдавая себе отчета.

Двинулась дальше, и вот уже три-четыре шага отделяли ее от полиэтиленового тента, так что можно было его коснуться, стоило только протянуть руку. Йенни задышала вдруг так громко, что стало слышно, вероятно, на весь зал.

Она уже раскрыла рот, чтобы еще раз позвать Томаса, как вдруг раздался шлепок, и на занавеси вспыхнуло яркое пятно. Чья-то ладонь легла на молочно-белый полиэтилен на уровне груди. Йенни исторгла пронзительный вопль, и одновременно по ту сторону пленки возникла вторая ладонь. Йенни отпрянула назад, готовая развернуться и бежать, если бы это оказался кто угодно другой, но не Томас. Тент с шелестом разошелся в стороны, и показался человек. Это был не Томас, и минула еще доля секунды на грани паники, прежде чем Йенни поняла, кто перед ней.

– Тимо?

– Ага! – ответил смотритель и спрятал руки в карманах комбинезона.

– Какого черта ты здесь забыл?! Ты должен искать внизу вместе с остальными! Ты напугал меня до смерти…

– Ну, внизу-то я закончил, – протянул Тимо с хитрой ухмылкой. – Вот и решил посмотреть здесь.

– А к чему этот спектакль с ладонями на пленке?

– Не знаю, о чем ты. Я просто искал проход.

Йенни не поверила ни единому его слову.

– Ну и?.. – Она кивнула на тент.

Тимо повел плечами.

– Не, там ничего. Дальше поищу.

Прежде чем Йенни успела что-то сказать, он прошел мимо нее и через секунду скрылся из виду.

Она повернулась и взглянула на полиэтиленовый тент. Тимо чем-то занимался там и использовал при этом в качестве источника света карманный фонарь или свечу. Но пока Йенни размышляла, стоит ли проверять это, послышался крик, приглушенный бетоном, но вместе с тем истошный. Звук доносился откуда-то снизу, до того пронзительный, что кровь стыла в жилах.

Кто-то разыскал Томаса, Йенни в этом не сомневалась.

8

Еще в тот момент, когда Йенни увидела Томаса, она поняла, что это зрелище навсегда отпечатается в ее памяти. Совершенно голый, он сидел в углу прачечной, неестественно бледный, и Нико придерживал его сзади, обхватив рукой поверх груди, чтобы тот не заваливался вперед. Объемистый живот лежал на рыхлых бедрах, милостиво прикрывая заросшую волосами область паха.

Перед ними сидела на коленях Эллен. У нее было заплаканное лицо. Она закрыла рот ладонью и повторяла, словно мантру:

– О господи, какой ужас, боже-боже…

Рядом стояла, как парализованная, Анна и молча смотрела на Томаса и Нико.

Йенни не знала, в сознании ли Томас. Дыхание его было прерывистым, голова качалась из стороны в сторону как при кошмарном сновидении. При этом сквозь сомкнутые губы вырывался стон, то нарастающий, то стихающий. Это звучало так жутко, что приводило Йенни в ужас, какого она прежде не испытывала.

Лицо у Томаса, несмотря на холод в прачечной, было покрыто потом. Глаза и борода вокруг рта перепачканы грязью. Руки безжизненно висели вдоль туловища, словно чужие.

Йенни опустилась на колени рядом с Эллен и, после секундного колебания, тронула ладонью блестящий лоб Томаса. Тот застонал громче, но – возможно, в знак того, что ощутил прикосновение – перестал двигать головой. В этот момент Йенни увидела, что глаза его запачканы не грязью, а кровью, веки слиплись и распухли.

– Боже правый, – выдохнула Йенни и машинально отдернула руку. – Его глаза… Что с ними?

– Не знаю точно, – ответил Нико сдавленным голосом. – Но выглядит так, будто… – Он сглотнул и посмотрел на Йенни, так что она прочла ужас, написанный на его лице. – Будто их как-то выжгли, что ли?

– Боже-боже, – снова запричитала Эллен и заплакала.