Офицер особого назначения

Первые дни офицеры ходили с потоками людей, присматривались, знакомились с расположением рыночных объектов, устанавливали места концентрации продажи тех или других товаров. Только одно место обходили стороной — прилавки, где шла торговля продуктами питания. Полагали: вражеские агенты, матерые преступники, просто жулье непременно будут дефилировать вблизи прилавков с продовольственными товарами. Есть-то хочется! Эти люди, безусловно наблюдательные, вновь появившегося человека заприметят сразу, а этого допускать непозволительно. Требовалось сначала примелькаться в тех местах, где сосредотачивались граждане, в среду которых оперативникам предстояло проникнуть по заданию.

Продовольственное крыло рынка в Белых Журавлях особым разнообразием товаров не отличалось. Здесь наиболее ценными продуктами по праву считались американская мясная тушенка, невесть какими путями попадавшая к продавцам, яичный порошок, не очень доброкачественный картофель, не отобранный оккупантами, не первой свежести зерно: пшеница, семена кукурузы, подсолнечника. Свежих мясных продуктов не было. Всю живность съели носители «нового порядка».

Планировалось постепенно сблизиться с продовольственными рядами, а потом включиться в продажу мясной тушенки, других товаров, взятых с воинских складов, и таким образом получать информацию о лицах, чаще всего покупающих эти продукты. Но план не получил поддержки в продовольственной службе тыла. По этому поводу Кавригин лишь развел руками.

В первые три дня оперативная группа Ланцова не сумела получить информацию, заслуживающую внимания. Офицеры постоянно находились в людской массе, но были сами по себе, для всех чужие. Не удалось сблизиться с кем-либо из тех групп граждан, которые намечались. Появились лишь отдельные разрозненные и весьма поверхностные сведения о людях, ожидавших освобождения своих территорий от оккупантов, о жителях, отселенных из родных мест на неопределенное время. В обеих группах граждан основную массу составляли женщины, народ нервный, придавленный невзгодами, нуждой. Подступиться к ним, завязать нужные знакомства — ничего не получалось. Настороженность людей, недоверие, откровенное нежелание вступать в личные контакты обескураживали разведчиков.

— Чего же вы хотите, — успокаивал Сергей Ивана и Романа,

— чтобы в нашей работе с первого выхода все получилось? Так и в обыденной жизни не бывает, а тут война! Женщины видят в нас просто мужчин, шляющихся по рынку. Это о таких говорят: «Им всем одного и того же надо».

— Мужчины в основном инвалиды да старики, — вздыхая, с сожалением говорил Иван, — тоже не ахти как идут на контакт. Шутки и прибаутки их не трогают. Женщины, те еще могут улыбнуться, а эти все как один сумеречные. Придется научиться курить или иметь в кармане папиросы. Какой-никакой, а предлог для первого контакта. Надо просить начальство, чтобы нам курева прислали, будем торговать папиросами поштучно, махоркой на закрутку. Товар ходовой, авторитетный у мужиков и пацанов. Никто не откажется от угощения. Сам собою начнется разговор о том, о другом.

— Для женщин духов или одеколона надо раздобыть, — улыбнулся Роман. — Спрашивают часто, чем торгую, нет ли духов, пудры, румян. Говорят, женщины, прежде чем бежать на пожар, начинают приводить себя в порядок: пудриться; духариться.

— Тут ты приврал, — не согласился Иван, — приписываешь лишку женщинам. А вот то, что стремление приукрасить себя у них сильнее страха, это факт.

Не реагируя на возражение Ивана, Роман продолжил высказанную мысль:

— Особенно молодые ждут этих самых духов. Если скажешь, скоро будут, глаза у них становятся жизнерадостными.

Иван торговался с бойкой темноглазой симпатичной женщиной. Просил продать подешевле пачку папирос «Беломорканал». Ни в какую! Женщина уступать не желала, но чувствовалось, потерять потенциального покупателя тоже не хотела. Не стоят папиросы тридцати рублей, — убеждал он улыбающуюся продавщицу. — Дам любую половину, а друг мой, заядлый курильщик, подарит тебе еще хорошую улыбку.

— А ты не умеешь улыбаться?

— Улыбка у меня несимпатичная. Еще цену набавишь, а мне купить надо обязательно.

— По виду ты некурящий. Зачем тебе срочно понадобились папиросы?

— Подарю несколько штук своему другу, остальными начну торговать поштучно. По рублику за папироску.

— Если купишь за двадцать, тогда у тебя будет навар целых пять рублей, — показала женщина растопыренную пятерню.

Сошлись на восемнадцати рублях и обещанной улыбке друга.

Иван улыбнулся, представив Романа в этой роли.

— А говоришь, улыбка у тебя несимпатичная, — заметила женщина, — напротив, даже приятная.

Иван не успел ответить. Ему вдруг бросились в глаза желтые крупные, прямо-таки лошадиные зубы полнотелого мужчины. Тот шел не спеша вдоль прилавка с продовольственными товарами. Нет-нет, да и улыбнется, тогда его желтые зубы высвечивались на темном, как от загара, узком лице. Вихрем пронеслись мысли: «Где видел человека, когда слышал о желтозубом?»