Огюст Бланки

Но во взглядах братьев Бланки все чаще проявляются различия. Склонность к бонапартизму как оппозиции Бурбонам и орудию борьбы с ними — это, пожалуй, совпадение, но не показатель единства во всем остальном. Формируются два различных характера: младший — резок, решителен, старший — мягок, лоялен, осторожен. Интересно их отношение к религии, к церкви, то есть к делу жизненно важному в то время, когда роялисты используют католицизм, иезуитские конгрегации для духовного «лечения» французов от революционной «заразы». Еще в Ницце Адольф перестал быть практикующим католиком. Он — поклонник Вольтера и становится деистом в его духе. Для него бог существует не как личность, а только как первопричина всего сущего, закономерность природы; бог — импульс к появлению реального мира, источник его творения, в дальнейшую жизнь которого он уже не вмешивается. Вообще деизм — удобный и легкий способ отделаться от официальной религии. Адольф, конечно, высказывает свои взгляды и Огюсту, быстро воспринимающему их. Мальчик сразу уходит от католицизма, он отказывается и от христианства, однако долго еще остается деистом. Но потом он идет дальше старшего брата; бесчинства «поповской партии» при Реставрации толкают его к атеизму и к воинственному антиклерикализму. Это станет для него политической платформой непримиримой борьбы против церкви. И он далеко опережает Адольфа, считающего, что для «атеизма нет подходящего климата», и проявляющего терпимость к клерикалам.

А затем происходит еще одно событие, как бы наметившее социальный разрыв между братьями. В то время Огюсту было еще только 16 лет. Вместе с ним в лицее Карла Великого учился мальчик из одного богатого семейства. Его отец прожил интересную жизнь, был журналистом, занимался коммерцией, владел прядильной фабрикой и нажил состояние. Во времена Консулата и Империи он был членом Трибуната, одного из коллегиальных учреждений, превратившихся в оппозиционную корпорацию, проявлявшую независимость и демократический дух. Естественно, что Наполеон в конце концов упразднил его. Но главным занятием Жана-Батиста Сэя была экономическая наука. Еще в 1803 году, он выпустил большое сочинение, в котором систематизировал учение классика политэкономии Адама Смита. Сэй требовал условий для развития капитализма с его свободой конкуренции, торговли и предпринимательства. Для того времени это была прогрессивная программа.

И вот Огюст оказался в салоне у этого крупнейшего французского экономиста. Хозяин встретил молодежь очень радушно и долго рассказывал им о людях и событиях, о своем знакомстве с Мирабо, о финансовых спорах с самим Наполеоном. Адольф, который тоже стал бывать в этом интересном доме, сразу подпал под обаяние ученого и добродушного человека. До этого он думал посвятить свою жизнь медицине, но теперь безраздельно увлекся политэкономией. Он станет самым верным учеником Сэя и со временем — его преемником по руководству кафедрой в Консерватории искусств и ремесел… Огюст оказался значительно более сдержанным. Хотя он уже тогда прочитал труды Жана-Батиста Сэя и мог бы вставить свое слово, однако предпочитал молчать и слушать. Кстати, здесь он познакомился с банкиром и политиком Лаффитом. Многое из того, о чем с жаром говорил словоохотливый хозяин дома, нравилось ему. Особенно когда ученый беспощадно осуждал Бурбонов и предсказывал их крах или издевался над клерикалами. Но однажды он шокировал Огюста; в 1821 году смерть Наполеона послужила темой горячего разговора. Сэй не просто отозвался об императоре непочтительно, он издевался над его манией величия, которая, по мнению ученого, послужила причиной не только его неудач, но и самой его кончины… Если старший брат на всю жизнь останется поклонником маститого теоретика буржуазной политэкономии, то Огюст Бланки будет беспощадно осуждать его проповедь свободной конкуренции, благотворности извлечения прибыли. Он назовет это аморальным «кодексом взаимного уничтожения», тогда как Сэй считал законы капиталистического хозяйства основой здоровой морали. В двадцатые годы пути двух братьев начинают постепенно все больше расходиться: ведь в конце концов один займет кафедру, другой пойдет на баррикады…

Но пока Огюст Бланки лишь вступает в жизнь, постигая ее смысл и тайны, ищет в ней свое место. Хотя учеба в лицее обрекала его на довольно замкнутое существование напряженными учебными занятиями, к которым он относился с поразительным рвением, Огюст все больше увлекается политикой.