Оглавление

Мировая держава в русском языке изначально исключает все экспансионистские и агрессивные смыслы, связанные с использованием германского термина Weltmacht, поскольку за именно МИРОВОЙ державой стоит вовсе не политическая география, как исходно у Ф. Ратцеля (“Politische Geographie”) и у геополитиков в целом и не монопольное упорядочивание пространства Земного шара как геоида у Дж. Аркиллы из РЭНД-корпорации в его ноополитике (Noopolitik -, а полное преодоление географии и экспансионизма за счёт выдвижения на первый план всеобщего или универсального принципа мироразвития с позиции единого человечества и согласованного развития во всемирном соревновании всех без исключения историко-политических миров.

Таким образом, мировая держава как сверхзадача современной России - это не глобальные претензии на монопольную власть, не империя, не второе издание сверхдержавы и даже не великая держава (поскольку не дело себя самих называть великими), а средство, инструмент постановки и решения общих для всех народов, стран и людей мировых проблем.

Нравится нам или нет, но Россия, как и весь мир, стоит перед вызовом. Даже безбожно раздуваемый “терроризм” является всего лишь оборотной медалью неспособности стран и народов предложить реалистичный общественный проект и миропорядок в условиях оголтелого навязывания США и “мировой развитой цивилизацией” (фактически - это G 7) своей крайне сомнительной модели в качестве самой совершенной и единственной.

Как, к примеру, относиться к заявлению Президента США Дж. Буша в ходе его выступления 1 июня 2002 года перед выпускниками знаменитого Вест-Пойнта - главной Военной Академии США - о том, что на конец прошедшего века “выжила и оказалась дееспособной только одна-единственная модель прогресса человечества” (“The 20th century, he said, “ended with a single surviving model of human progress”) и что Вест-Пойнт является стражем тех ценностей, которые формируют солдат, которые, в свою очередь, формируют историю мира” (“The United States Military Academy is the guardian of values that have shaped the soldiers who have shaped the history of the world” - The New York Times, 02.06.2002).

Формирование или придание формы мировой истории, буквально, по-американски, шейпинг всемирной истории (“shaped the history of the world”) на сегодняшний день является общепризнанным методом ухода от мировых проблем в пространство мировой войны.

Модная в своё время статья Ф. Фукуямы “Конец истории” уже давно отошла на второй или третий план. Библией организаторов этого странного шейпинга стала книжка помощника министра обороны (заметьте!) и заморских дел Великобритании Роберта Купера (Robert Cooper is Deputy Secretary of the Defence and Overseas Secretariat in the British Cabinet Office Robert Cooper) “Постмодерновое государство и мировой порядок” (The post-modern state and the world order)

Купер считает, что мы живём в эпоху, когда одновременно существуют премодерновые государства, модерновые и постмодерновые, составляющие три соответствующих “мира”.

Первый мир - досовременный или премодерновый - представляют типичные “неудавшиеся государства” типа, как указывает автор, Чечни и некоторых республик бывшего СССР, многих других азиатских и африканских государств (уверен, что и РФ он автоматически помещает сюда). В этом мире существуют те, кто еще не научился или уже разучился организовывать наиболее известное в последнее 300 лет национальное государство - современное или модерновое, по терминологии Купера.

Послесовременный или постмодерновый мир характеризуется “полным разрушением различий между внутренними и внешними делами”, “взаимным вмешательством в то, что раньше традиционно считалось исключительно внутренними делами и взаимное надзирательство”, “отвержение силы для разрешения споров” и т.д.

Но главное состоит в том, что всё же, поскольку приходится, по Куперу, выбирать между только двумя типами мирового порядка - гегемонией или балансом, то следует, безусловно, выбрать гегемонию как более надежный и совершенный тип миропорядка и окончательно признать, что то, “что сегодня необходимо - это новый вид империализма, приемлемый для мира прав человека и космополитических ценностей… Империализм, который, как и любой империализм, нацелен на привнесение и обеспечение порядка и организации, но который зиждется на принципе добровольности” (“What is needed then is a new kind of imperialism, one acceptable to a world of human rights and cosmopolitan values. We can already discern its outline: an imperialism which, like all imperialism, aims to bring order and organisation but which rests today on the voluntary principle”).

Тем, кто жил в советское время, эффективность сего принципа добровольности, в умелых руках всегда оборачивающегося полной принудительностью, хорошо известен.

Но главным оказывается то, что первой и единственной мировой движущей силой признаётся гегемония постмодернового мира, которая реализуется с помощью совсем нового, но империализма.