Оглянись за спину

С Мартином было трудно связаться даже в нормальное рабочее время. В половине четвертого утра я как будто разговаривал с глухими. Очевидно, его подчиненные боялись впасть в немилость, если в столь ранний час прервут его сон. Очень скоро мне стало ясно, что я взял на себя задачу не по силам. Но, тем не менее, я настойчиво боролся со всем аппаратом полиции, каждый раз повторяя, что не могу изложить мое дело никому другому, кроме главного инспектора. В конце концов я добрался до сотрудника самого высокого ранга, некоего капитана, который отмахнулся от меня также равнодушно, как и все остальные. К тому времени я от ярости уже перешел на хриплый крик, только это, разумеется, не произвело на него ни малейшего впечатления. Он монотонно бормотал, что не может беспокоить шефа, пока я не бросил трубку.

Схватив телефонную книгу, я лихорадочно начал её перелистывать. Мои пальцы дрожали. От волнения кровь прилила к голове. Через некоторое время я сумел взять себя в руки настолько, что сумел найти номер домашнего телефона Гарри Баттена. А потом долго ждал, пока мне не ответил сонный голос.

— Гарри, это Джон Брайнерд. Простите, что бужу вас в такой ранний час, но мне нужна ваша помощь.

— Что случилось? — проворчал он. — Но горе вам, если речь идет о каких-нибудь пустяках!

— Примерно час назад губернатор Эмблер найден мертвым здесь, в своем доме. Врач ещё не прибыл. Но можно без всякого сомнения утверждать, что губернатор скончался от тяжелого сердечного приступа.

— Скверная история, подождите минуту. — Трубка стукнулась о что-то металлическое, когда Гарри её отложил. Спустя полминуты он сказал: — Я только закурил сигарету. Продолжайте, Джон. Смерть лорда Джеффри далеко не потрясающая новость. Я уже несколько лет ожидал этого, да и вы, вероятно, тоже.

— Да, дело не только в этом. Как вы знаете, я вчера во второй половине дня его навестил. И по ходу нашего разговора он показал мне плоский серебряный портсигар. Рассказал, что несколько лет назад выкупил его у Ги Кетлера за десять тысяч долларов. Я не хотел бы сейчас подробно говорить о причине, так как…

— Понимаю, — проворчал Гарри. — Кетлер получил его от вашей жены, верно?

— Да, — торопливо подтвердил я. — Ну, неважно. Во всяком случае когда я вошел полчаса назад, этого портсигара здесь уже не было. Он постоянно лежал на письменном столе губернатора — до вчерашнего вечера. Дворецкий может это подтвердить.

Гарри громко зевнул и пробормотал:

— Извините. Что еще?

— Осмотрев библиотеку, в которой был найден труп, я обнаружил признаки того, что кто-то проник в дом через окно — и именно после того, как начался дождь. А теперь у меня вопрос к вам, Гарри: если человек умирает от сердечного приступа в своем собственном доме, потому что поражен и испуган появлением непрошенного гостя, что это?

— Это убийство.

10

Гарри обещал мне потревожить шефа полиции Мартина и обращаться с моей информацией пока конфиденциально. Разумеется, её нельзя было скрыть надолго, но чем позже узнает публика, тем лучше. Если мы хотели поймать Ги Кетлера, следовало как можно дольше скрывать тот факт, что полиция его подозревает и уже разыскивает.

Когда входная дверь с шумом отворилась и захлопнулась, я попрощался с Гарри и положил трубку. Впрочем, я ещё успел шепнуть Доннеру, чтобы он не заикался о моем звонке при Лесли и, услышав торопливые шаги по коридору, подбежал к двери. Я хотел избавить Лесли от вида застывшей, прикрытой ковром фигуры на ковре и преградил ей дорогу.

Лесли нетерпеливо сорвала с головы шелковый платок и тряхнула темными блестящими волосами, приводя их в порядок. На ней был тонкий белый дождевик, а под ним, очевидно, только пижама, так как она дрожала от холода. Ее легкие лодочки совершенно промокли и без своих обычных высоких каблучков она казалась необыкновенно маленькой и беспомощной. Бледное лицо было охвачено ужасом, а большие, неестественно блестящие глаза ещё более подчеркивали её бледность.

Я задержал её жестким, неуклюжим жестом.

— Останься здесь, Лесли. Лучше подождать пока приедет врач.

Расстегнул верхнюю пуговицу её мокрого плаща, попытался расстегнуть вторую. Она небрежно оттолкнула мою руку и сама расстегнула плащ. Я помог ей снять его и бросил на стул в коридоре.

— Ты говоришь, врач? — резко спросила она. — Так значит, папа не… Она запнулась, лицо озарилось надеждой. В глазах вспыхнула нежность. «- Она любит его,» — подумал я про себя. Несмотря на все их разногласия, она любила отца, и это открытие меня обрадовало.

— Увы, дорогая, — торопливо пробормотал я. — Доннер оказался прав. Он умер. Но это, должно быть, произошло очень быстро. Он наверное, ничего не почувствовал.

Она смотрела на меня широко раскрытыми невидящими глазами. Потом молча прошла мимо меня к двери.

Я ласково взял её за руку.

— Не входи туда, Лесли. Лучше тебе подождать здесь, снаружи, пока его не осмотрит врач.

Лесли опять безмолвно уставилась на меня и казалось, только теперь осознала, кто я такой и чего от неё хочу. Она удивительно умела владеть собой.