Огнем и мечом. Россия между «польским орлом» и «шведским львом». 1512-1634 гг.

После ухода Мнишека и его жолкнеров уменьшилась лишь видимость польского влияния, поскольку главным агентом Сигизмунда III изначально был не сандомирский воевода, а сам Лжедмитрий I. Главные советники «царевича», иезуиты, быстро заметили, как болезненно русские реагируют на польских соратников самозванца. После этого жолкнеров в ударных отрядах сменили столь же верные, но не раздражающие патриотов казаки. Зато иноземцы сохранили функции «государевых охранников» и тайных советников. Опора на донцов стала вынужденным, но оптимальным в тех условиях решением. Стойкость войск, перешедших под Кромами на сторону самозванца, оставляла желать лучшего. А казаки были храбры, инициативны, хорошо ориентировались в быстро меняющейся обстановке, могли самостоятельно определять круг главных задач и перестраивать оперативные планы на ходу. Наиболее ярко эти черты донцов проявились в важнейшем сражении 1605 года — битве за Москву.

Если верить летописям и рассказам очевидцев, столица перешла в руки самозванца сама собой. Просто в одно прекрасное летнее утро,

1 июня, в город въехали два «царевичевых» гонца, Гаврила Пушкин и Наум Плещеев. Они собрали на площади народ и огласили грамоту Лжедмитрия, после чего толпа пала ниц и признала самозванца своим царем. Правда, в этом случае непонятно: как двум дворянам удалось добраться до площади? Ведь Москва находилась на военном положении: у застав дежурили усиленные караулы, на крепостных стенах стояли пушки, улицы патрулировали конные отряды дворян. Предыдущие гонцы Лжедмитрия неизменно попадали в тюрьму или на виселицу. Но нестыковки исчезают, если вспомнить, что Пушкин с Плещеевым въехали в столицу не с юга, а с северо-востока. Они двигались по ярославской дороге, которую днем ранее, 31 мая, перекрыл посланный Лжедмитрием отряд атамана Карелы^{95}. Включив в расчет донцов, легко объяснить, почему жители Красного Села, не желавшие слушать прежних послов самозванца, вдруг так прониклись речами Пушкина и Плещеева, что пошли с ними в столицу. Слова гонца звучат куда убедительнее, если за его спиной стоят сотни вооруженных ратников.

Надо сказать, что сторожевая служба Москвы оперативно отреагировала на угрозу. К тому времени, как закончилась сходка в Красном Селе, столичные власти уже знали, что «мужики изменили и хотяху быти в городе»^{96}

. На подавление бунта отправился отряд дворян. Однако вскоре они «испужався, назад воротишася». Трудно поверить, что закаленных воинов прогнали вооруженные вилами селяне. Однако если допустить, что дворян встретило войско Карелы, силу и мужество которого они уже оценили в прежних боях, отступление царских войск вполне объяснимо. Похоже, в Москве Карела применил ту же тактику, что и в лагере под Кромами. Там, наступая «на плечах» противника, донцы разогнали верных царю дворян нагайками. Вот и в столицу казаки вошли, прикрываясь красносельскими мужиками, а позже — сторонниками из числа москвичей. Донцы доставили послов самозванца на Красную площадь, разогнав стражу у крепостных ворот и опрокинув выставленные на улицах дворянские заслоны.

Столь же умно действовал Карела и дальше. Обеспечив безопасность послам Лжедмитрия, атаман отправил часть казаков для нападения на тюрьмы и остроги. Таким образом, сразу после эмоциональной речи Пушкина, обличавшего кровавые преступления Годуновых, на Красной площади появились жертвы этих зверств — сотни освобожденных узников. Их измученный вид подействовал подобно факелу, брошенному в пороховой погреб. Москвичи взбунтовались, захватили Кремль, разорили и разграбили дворы Годуновых. Царевич Федор и вдова-царица Мария были низложены и взяты под стражу. Через два дня, когда ситуация в столице немного успокоилась, Дума направила послов к самозванцу.

В это время армия Лжедмитрия безуспешно пыталась пробиться к Серпухову. Верные Годуновым войска, ядро которых составляли несколько тысяч дворовых стрельцов, успешно обороняли переправы через Оку. 28 мая 1605 года они отбили очередную атаку ратников самозванца. Однако московское восстание уже убедило бояр, что время их противостояния с «вором, именующим себя Дмитрием Угличским», закончилось. Наступила пора договариваться с новым царем.

ГЛАВА 16.

САМОЗВАНЕЦ НА РУССКОМ ТРОНЕ.

СВАДЬБА И СМЕРТЬ ЛЖЕДМИТРИЯ I