Огненная буря

— После того, как я познал, что значит быть внутри тебя, для меня никто не существовал, Искорка. Все дерьмо, через которое мы проходили... иногда я чертовски хотел забыть о тебе, вернуться к бессмысленному траху. — Его сверкающие глаза встретились с моими. — Я не смог. Ты околдовала меня, детка. Многие месяцы мне не удавалось прикоснуться к тебе, проникнуть в твое тепло. Я думал, что, бл*ть, умру от посиневших яиц.

Он слегка ухмыльнулся. Мое дыхание стало тяжелее, когда его рука заскользила у меня между ног.

— Я пытался забыть достаточно долго, трахнуть какую-нибудь сладкую попку. Клянусь, мой член съеживался в тот момент, когда я прикасался к ним, — пробормотал он.

Мои плечи поникли.

На мгновение мы замолчали. Я не упустила тот факт, что он не спросил о Йене, о том, спала ли я с ним. Меня захлестнуло чувство вины.

— Прости, — прошептала я прерывисто.

Он выглядел удивленным.

— За то, что завалила мой комод духами и прочим дерьмом? Мне все равно, детка. Черт, мне нравится, — поддразнил он с улыбкой.

Я сделала паузу, затем покачала головой.

— За все. За то, что оттолкнула тебя, когда мы впервые встретились, за то, что не впустила... за то, что полностью отгородилась от тебя после смерти Йена.

— Детка... — Брок погладил меня по щеке.

— Дай мне закончить, — вмешалась я. — У меня в голове творился полный пи*дец. Не только из-за Йена, но и из-за крушения поезда, которым является моя семья. Я не знала любви, никогда ее не получала, кроме как от Гаррета. Моя семья никогда ее не показывала и не дарила. Отец не был намеренно холоден, просто равнодушен. Он любил меня, но по-настоящему не показывал, что любит. Мать относилась с откровенной враждебностью. Я не могла понять, почему. Поэтому избегала любви или, скорее, отвержения, которое почувствовала бы, не получив ее, — отвержения, с которым жила восемнадцать лет.

— Твоя мать заставляет меня серьезно пересмотреть свою позицию в отношении того, чтобы не бить женщин, — пробормотал он.

Я слабо улыбнулась.

— Да, надеюсь, карма надерет ей задницу, когда ее следующая операция пройдет неудачно, — сухо сказала я. — В общем, когда я встретила Йена, я позволила себе полюбить его, а он разбил мне сердце. Он сделал это, потому что пытался защитить меня, но в моих глазах это был отказ.

Брок напрягся и внимательно слушал.

— Поэтому, когда я приехала сюда, то уже была пропитана горечью неудачи, и определенно не хотела любви. Я хотела секса. Горячего секса с парнем, который не относится ко мне как к прекрасной фарфоровой кукле. — Я улыбнулась Броку. — Встретив тебя, я получил все, что хотела, и все, чего не хотела. Я влюбилась в тебя. И так злилась на себя за то, что позволила этому случиться, и злилась на тебя, и пыталась держаться подальше, но не могла, поэтому вела себя как сука в надежде, что ты решишь, что я тебе не нужна.

— Ничто из того, что ты могла бы сделать или сказать, не заставило бы меня не хотеть тебя, детка, — яростно заявил он.

— Да, теперь я это понимаю. Уже начала понимать тогда, когда приехал Йен. И его приезд все всколыхнул, особенно когда Гвен о нас узнала и ожидала, что я выйду за него замуж. Как и Йен. Я не знала, как сказать им обоим, что единственное, что получилось из его визита, — это то, что я поняла, что хочу тебя. Я не хотела этого долбаного любовного треугольника, но не знала, как из него выбраться. — Я перевела дыхание. — После его смерти, я слишком сосредоточилась на заботе о лучшей подруге и ее возвращении домой. Но я не переставала думать о себе. О тебе.

Я положила свою руку поверх той, что он держал на моей щеке.

— Я испытывала вину, поэтому, вернувшись, не знала, что делать со своими чувствами. Я держала тебя подальше. Почти год вела себя как идиотка. — Я встретилась с ним взглядом. — Прости меня.

Брок спокойно смотрел на меня, будто обдумывал мои слова и свой ответ.

— Детка, виновата не ты одна. Начало... было хреновым. Я знал, что хотел тебя не только ради секса, но не думаю, что кто-то из нас был готов к этому. Я позволял тебе держать меня на расстоянии. Потом появился брат Гвен, и между вами явно что-то было. Я взбесился. Разозлился, что ты его впустила. Разозлился, что он может забрать тебя у меня. Потому что он был всем, чем не был я. Он был героем — он не убивал наркоторговцев и не торговал оружием. Он мог бы дать тебе жизнь, которую не смог бы дать я.

Его глаза не отрывались от моих, когда он продолжил.