Огненная душа куклы

Они ехали в электричке через пригород. Она в черном плаще с откинутым на плечи капюшоном, с пронзительными сияющими глазами, с тем же каре, только волосы ее стали каштановыми с рыжим отливом. Вспыхнув серебристо-перламутровым светом, она изменилась на его глазах. Все это случилось еще дома. Сказала: «Устала быть блондой: пять лет однообразия – не шутка. Что скажешь, малыш?» Ему было все равно – цвет волос не имел значения. «Ты прекрасна», – ответил он. И теперь, под перестук колес, как жадно смотрел на нее! Как желал! Она видела и была рада этому. Или счастлива? Но могла ли она испытывать подобные чувства? Счастье, несчастье – это ведь для простых смертных. Или нет? Владислав до сих пор не верил в то, что это происходило с ним наяву, что чудеса сбываются. Перед ним сидела она – его вожделенная мечта, его дама, его любовь, ожившая и воплощенная, а теперь еще и его спутница. Но если желание и крик о помощи достигают самых отдаленных уголков вселенной, твои мечты могут воплотиться в реальность. Пробуйте – вдруг получится и у вас! У него – получилось. Не видеться так ДОЛГО, грезить друг о друге и наконец заполучить – это ли не высшее наслаждение: для сердца, тела, общего блистательного будущего. Для триумфа и бессмертия.

Улыбаясь, он вспоминал, как услышал шепот, зов, подошел к окну и увидел ее. Она стояла там, в мглистой осенней ночи, в десяти шагах от его окна; когда же он сообразил, кто перед ним, то отшатнулся и упал без памяти. А когда открыл глаза и пошевелился, то обнаружил, что она сидит на полу рядом с ним, а его голова лежит в ее ладонях.

«Не ушиблись, мой милый принц?» – с улыбкой спросила она.

«Как вы вошли?»

«Открывать любые двери – один из моих талантов, подаренных мне силами природы. Нет ни одного замка́, который я бы не смогла открыть. К любому дворцу, любому чертогу, любой эпохе, любому человеческому сердцу. Если я этого захочу – преград для меня нет».

«Но кто вы?» – трепетно спросил он.

«Твой дом уставлен моими портретами, а ты не знаешь, кто я? – Она встала первой. – Подымайся, малыш. – Гостья протянула ему руку, он осторожно взял ее, и она помогла ему, еще не пришедшему в себя от падения. – Вот так…»

Владислав сел на край кровати.

«Кто вы?»

«Обратись ко мне иначе».

Он понял, о чем идет речь.

«Кто ты?»

«Значит, ты пока не помнишь?»

«Нет…»

«Жаль».

«Я не договорил».

«Прости».

Владислав посмотрел в ее глаза.

«Но зато есть другое, что я знаю наверняка», – вдруг очень уверенно произнес он.

«И что же ты знаешь?»

«Что мы… принадлежим друг другу».

Она усмехнулась:

«На первый раз этого достаточно. Потом будет больше. Ты заново станешь открывать этот мир, и те знания, которые у тебя есть сейчас, покажутся такими же смешными, как человеку, который вылез из песочницы, в которой была сосредоточена вся его жизнь, и увидел звезды».

Молодой человек улыбнулся:

«Как же классно ты говоришь!.. Так красиво!»

«О, я многое делаю красиво. Кстати, как тебя зовут в этот раз?»

«Владислав».

«Владеть славой – то, что надо. И тебе, малыш, и мне. Как зовут меня, ты знаешь?»

«Лилит», – не сразу ответил он.

«Правильно».

«Я услышал это имя – и слышал его много раз».

«Это я нашептывала его тебе».

«Да, – кивнул он. – Теперь я понимаю, все понимаю! Это притяжение…»

«Сколько тебе сейчас лет?»

«Девятнадцать».

Прищурив глаза, она усмехнулась:

«Отличный возраст! Скажи, но только честно…»

«Да?»

«У тебя были женщины?»

Он опустил глаза.

«Ну?»

Владислав упрямо молчал. Наконец, подняв голову, спросил сам:

«А это имеет значение?»

«Так ты девственник? Чист, как утренний цветок?»

«Я не цветок». – Владислав еще упрямее уставился в пол.

«Тут нечего стесняться, – успокоила она его. – У каждого свой срок. Я знала много женщин, которые начинали очень рано и так же рано становились тертыми-перетертыми торбами, их покупали разве что за медный грош. И знала молодых людей, диких распутников, истекающих похотью, не пропускавших ни один публичный дом, которые с ранней юности вступали в связи со всеми подряд, мужчинами и женщинами, им было все равно, и тоже становились годам к двадцати пяти измочаленными, насквозь прогнившими, как тухлые баклажаны – нажми, развалится и потечет у тебя между пальцами».

«Откуда ты все это знала?»

«Долго живу на этом свете, – рассмеялась она. – И потом, твоя девственность лишь до срока. – Она провела ладонью по его щеке, и он загорелся. – Все исправимо, милый».

Она потянулась к нему, поцеловала в губы – и он вспыхнул таким огнем, какой уже не зальешь никакой рекой. Можно только дать выход любовному пылу!

«Я мечтал, чтобы ты стала моей!»

«И я стосковалась по тебе – не только по твоему горячему сердцу, но и по твоим рукам, по твоим ласкам, милый… Давай не будем говорить лишнего, а займемся любовью. Что скажешь?»

Владислав затрепетал.

«Мне так бы этого хотелось…»

«Позволь, я сама раздену тебя. Для меня это будет радостью, поверь. Поднимай руки. – Она стащила с него свитер, затем джинсы. – Встань передо мной. – Ночная гостья раздела его донага. – Ты всякий раз хорош, к моему удовольствию».

Он все еще трепетал. Но ее прикосновения совершили чудо.

«А ты?» – спросил он.