Огненная душа куклы

Он торопливо послушался. Она вновь взметнула руки и превратилась в серебристый воздушный вихрь, горячий ветер ударил в лицо молодого человека. Но теперь он уже не чувствовал страха – один всепоглощающий восторг! И когда серебристый ветер унялся, его Лилит вновь стала иной. Молочно-эбеновой дивой, с кровью египтянки, гречанки и эфиопки, с резко очерченными, чуть вывернутыми губами, яркими белками глаз на чрезмерно смуглом лице, черными вьющимися волосами, лежащими на плечах.

– А кто ты сейчас? – спросил он.

– Такой ты увидел меня в Коринфе, в моем доме на холме, под храмом Афродиты, в полусумраке, и тотчас влюбился… Мы занимались любовью, а потом я уехала с тобой… Я выполнила твое желание – ты стал предводителем своего государства, а я всегда была рядом, помогала тебе советом и сердцем. Ни один враг не смог противостоять тебе.

– И такой я помню тебя…

– Верю.

– А дальше?!

– Дальше? – Она кивнула с горечью. – Да будет так!

Вновь Лилит превратилась в серебряный ветер и вновь остановилась. Стала белокожей красавицей с рыжими волосами.

– Ну, что скажешь? Малыш?

– Нет, – морщась, он покачал головой. – Ничего не помню… Почему?

– Для этого есть основания. О герцогине Савойской мне горько вспоминать – я потеряла тебя, едва увидев. Тебя отняли у меня. Отняли то, что мне было бесконечно дорого. А я ждала так долго! Но я отняла у них, – это слово она произнесла с особым презрением, – то, что было дорого им. За это меня отправили на полтысячи лет в подземелье – под каменную плиту, завернутую в кожи, стиснутую по рукам и ногам. Положили заклинание на грудь, на плите выбили слова, ставшие для меня замко́м. Пока меня не нашли…

– Но как такое возможно?

– Возможно, поверь. Какой мне быть для тебя?

– Ты прекрасна во всех обликах, но я привык к той, в кого влюбился, в молодую женщину, стоявшую за стеклом витрины. Пусть даже с темными волосами.

– Да будет так, малыш.

Тотчас же из нового сребристого вихря вышла та, которую он хорошо знал, и кошкой легла к нему в постель.

– Мурр, милый, – сказала она.

– Я хочу снова, – сказал он. – Хочу тебя…

– Как мне понятны твои чувства, – она потянулась к нему, – бери же меня… – Она уже целовала его, оплетая руками и стискивая коленями. – Бери мою энергию – она безгранична, сколько хочешь. Бери мою огненную душу – это пламя горит тысячи лет!..

Пока что он писал только ее. Его работы становились все виртуознее. Владислав и сам не успел заметить, как вырос – вырос как художник. Будто он прошел уже три академии. Но даже окончив десять академий, без наития творца, того, что люди именуют «искрой Божьей», ты мало что сможешь создать толкового и уникального. В лучшем случае станешь отменным ремесленником. Но в нем эта искра была. При каких обстоятельствах она влетела в его сердце и там мгновенно вспыхнуло пламя, он толком не разбирался, да и зачем? Главное – огонь пылал в своем очаге. И приносил свои чудесные плоды.

Как-то утром, нагим после душа, он вошел в мастерскую, вдруг увидел свои работы будто со стороны – и у него дух перехватило. Он словно попал в галерею, где все картины принадлежали кисти неизвестного гения. И на всех была она – лежала обнаженной, стояла, сидела в шубке, перебросив ногу на ногу, смотрела на него с дивана или задрапированного подиума, который им привезли из столярной мастерской. На нем она лежала, изогнувшись, подобно отдыхающей змее. А на других полотнах была иной – восточной красавицей из египетской пустыни, эбеновой гетерой из Коринфа, рыжеволосой венецианской герцогиней. Она сполна напитала его – и теперь стоило двигаться дальше.

Лилит бесшумно подошла сзади и обняла его со спины.

– Ну, что скажешь, мой гений?

Она словно читала его мысли!

– Мне нравится, – честно признался он.

– Мне тоже. Пора познакомить мир с твоими работами. Отправь несколько фотографий по адресам, которые я приготовила для тебя. Отошли как аноним – и поглядим, что будет.

– Мне самому как-то неловко.

– Напрасно, учись быть смелым. Скоро тебе придется научиться представлять себя. Это тоже станет твоей работой.

– Ты права – к черту скромность, – очень по-взрослому ответил Владислав.

Он отослал фото полусотни работ, по его мнению, самых удачных, в десять галерей страны. В том числе и в три самые крупные галереи своего города. Вскоре отовсюду пришли ответы.

«Кто этот художник? Где он доселе прятался? Как с ним связаться? И кто его модель? Это ведь не женщина – богиня! – читая эти строки, честолюбец Владислав улыбался. – Как они умудрялись так долго оставаться в тени оба? Если вы их продюсер, господин аноним, мы готовы работать с вами!»

По совету Лилит он отписал всем адресатам, что скоро свяжется с ними.

– Я хорошо подготовила тебя, – сказала она ему. – И ты созрел, чтобы сменить натуру. Но ты и сам понял это. Пора открывать для тебя новые двери.

– Куда?

– В мир прошлого – этих дверей тысячи, но я покажу тебе главные. Нет ничего лучше, чем вспомнить все то, что уже прошло через твое сердце и разум. И сделать это прошлое – настоящим. Воплотить его.