Огненная кровь

Мальчик и девочка шли целеустремленно, не сводя с ее лица неподвижных взглядов. Маше стало не по себе. Зрелище было жутковатое. Она машинально отступила назад и огляделась. Вокруг никого не было, кроме идущей сзади женщины с ребенком. Маша уже хотела окликнуть ее, попросить помочь с детьми, как вдруг поняла, что та так же целеустремленно вышагивает к ней, а девочка таким же застывшим, как у малышей, взглядом, смотрит ей в глаза. И Маша с ужасом увидела, как западают ее щеки, удлиняется лицо.

Она развернулась и пустилась наутек, на улицу Кирова. Но не успела сделать и двух шагов, как мальчик, прыгнув вперед, рванул сестренку за руку и с нереальной для его возраста силой швырнул ее с нескольких метров прямо обернувшейся Маше в лицо. Девушка заорала от испуга, словно в замедленной съемке видя приближающееся детское личико с заострившимися чертами и огромным расширяющимся ртом, в котором блестели…

Маша взвизгнула и, неожиданно для себя, изо всех сил ткнула кулаком прямо в демоническую ухмылку. Девочка с протяжным воплем отлетела назад, повалив метнувшего ее мальчика. Маша же, краем глаза увидев, как женщина на ходу отводит руку назад, не выпуская из ладони ручку дочери – дочери ли? – неловко, потому что была на высоких каблуках, кинулась бежать через дорогу к домам, мирно сияющим освещенными окнами.

И тут же за ее спиной раздался топот ног. Девушка заорала изо всех сил, может, кто-то услышит, и припустила со всех ног. Крик был бесполезен. Как назло улица была пуста. Господи! В Самаре больше миллиона жителей! Где они все?!

Через несколько шагов она едва не упала – отломился каблук, потом второй. Она шарила глазами по сторонам, но город будто вымер. Помня о том, что оглядываться – значит сбить дыхание, она смотрела вперед.

Маша запаниковала. Накативший ужас от предчувствия чего-то неотвратимого перехватил горло тугими тисками, дыхание все же сбилось. В этот момент ее ногу ухватили цепкие пальцы, и она с разбегу рухнула плашмя, не успев подставить руки. Лицо от удара об асфальт вспыхнуло болью, ослепившей Машу на мгновение, в голове загудело. Но в следующую секунду боль пришла отовсюду. Несколько рук, впиваясь в ноги, руки и тело острыми когтями, подхватили ее и потащили к ближайшей тени. Она успела бросить отчаянный взгляд на прыгающие перед глазами окна домов, такие близкие и такие бесконечно недостижимые. Она дергалась, извивалась, пыталась отбиваться ногами, но это не помогало. Машу бросили на холодную землю, и она увидела над собой оскаленные пасти тварей, которые еще продолжали выглядеть детьми. Уродливыми, с огромными клыками, но детьми. Девушка отбивалась из последних сил, но она уже устала, движения стали слабыми и вялыми. Она закатила глаза и успела заметить, как старшая тварь опустилась на колени рядом с ее головой. Когтистая ладонь закрыла ей рот. Светящиеся глаза встретились с выпученными от ужаса глазами Маши. Секунду посмотрев, женщина сделала приглашающий жест. Дети кинулись на девушку со всех сторон, и ее тело пронзила страшная боль. Она задергалась, закричала, но из-под лапы, закрывающей рот, вырвался только сдавленный стон. Из глаз Маши потекли слезы, она еще жила, но при этом чувствовала, как взрывами нестерпимой боли в самое ее нутро вгрызаются острые зубы.

Ясность сознания оставила девушку, и поэтому она уже не видела, как под ударом короткого изогнутого клинка голова старшей упырихи слетает в сторону. Не слышала визга маленьких упырей, застигнутых врасплох за пиршеством. Не видела, как их тела рвутся под ударами стали, разбрызгивая вокруг черную жижу. Не чувствовала, как сильные руки приподнимают ей голову, аккуратно убирают со лба слипшуюся от пота и крови прядь волос. Маша последним усилием открыла глаза, сознание на секунду прояснилось.

Молодой мужчина, склонившийся над ней, смотрел виновато.

– Я не успел, – проговорил он сокрушенно. – Не успел выследить их. Прости.

Маша уже не понимала значения звуков, которые слышала. Мгновением позже она перестала слышать вообще что-либо.

Мужчина отвел взгляд от ее неподвижных, безжизненных глаз и посмотрел на трупы вокруг. Потом привстал и огляделся. Никаких свидетелей. Улицы пустовали, чары упырихи отвели людей от места охоты. Но скоро сила их спадет, и люди появятся. А с ними любопытство, мобильные камеры, невнятные ролики в «YouTube», и многочисленные обсуждения. Человеку, убившему семейство упырей, такая шумиха была ни к чему.

Он поднялся, убрал в ножны короткий, ничем не украшенный «вакидзаси[10]». Откинул полы куртки и спрятал меч в потайные ножны. Вынул из нагрудного кармана куртки плоскую склянку и тщательно посыпал мелким, почти невесомым порошком порубленные тела упырей. Почти сразу останки начали с шипением таять, как воск, и вскоре на земле осталась только окровавленная одежда.