«Огненное зелье». Град Китеж против Батыя

Последний патрон… от напряжения сводит руки и слезятся глаза. Расслабил кисти и зажмурился. Вдруг перед глазами встала та картина с моими предками. И явно вижу пустое место рядом с князем Владимиром Дмитриевичем. Для меня? Или Бориса?

– Володя, – слышу голос деда Матвея. – Монголы с холма уходят.

В оптике цель. И единственный патрон в карабине.

– Небывалое – бывает, – шепчу я и плавно тяну спуск.

Бах! Дощечка исчезает из виду. Попал! Мина сработает через две-три секунды. Успеваю посмотреть на холм через оптику. Действительно, куда-то собрались. Ага, вот и Батый…

Земля вздрогнула и вздыбилась. Вверх полетели бревна, грунт, люди. Огненный вихрь мгновенно вырос и раздался в стороны. С жутким воем полетели в разные стороны огненные шары, накрывая вражьи полчища беспощадным пламенем…

При закладке я повторил опробованный на лесном озере способ – в центре пороховой заряд, а по бокам и сверху бочки с нефтяной смесью. Только теперь пропорции были в разы больше. И взрыв мощнее – от грохота заложило уши и сбило с ног ударной волной наших ратников. Даже на таком расстоянии.

А монголов просто разметало. Многих пожгло. Ханской гвардии почитай нет. От тумена тяжелой конницы остались крохи – всего пара сотен; остальные степняки, разом лишившиеся высшего руководства, в панике пытаются выбраться из ловушки, но оба выхода из поля перекрыты русскими ратями. В перелесках разгоралось сражение. Теперь пора ударить и нам.

– Коня! – крикнул я. – Эй, на башне, стяг сюда!

Пока еще не привели коней, я отдавал последние распоряжения.

– Трифон, Николай! – позвал я десятников пушкарей. – Мы сейчас по поганым ударим. А вы сейчас отстрелите заряженную картечь и заряжайте пять пушек фугасами, и палите вон туда, а затем скатывайте орудия вниз. Берите весь огненный запас. Зарядов не жалеть. Николай, три пушки налево тяни, где поганых меньше, – и я показал на левую часть поля. – Встанешь там и с боярами Бравого оборону держи. Ты, Трифон, с четырьмя развернешься вон туда, видишь, где поганых больше всего? Мы ударим наискось, а ты жди, как от тебя по правую руку окажемся, тогда бей в самую гущу. Мы за пушки забежим и опять ударим. Если поганые отойдут, то двигай пушки ближе и бей.

Подвели коней. В этот момент грянул залп. Лошади шарахнулись, а бояре княжича от неожиданности присели, быстро крестясь и бормоча молитвы.

– Что, Владимир Юрьевич, непривычен глас пушечный? – спросил я княжича. – Ведь сам хотел на эту диковину взглянуть.

– Да уж, громок глас этот, – признался парень, немного бледнея. Он до сих пор был под впечатлением от увиденного взрыва. – Не бесов ли огонь это? Эвон как тьму поганых вознесло…

– Э нет, Владимир Юрьевич, – засмеялся Кубин, – не вознесло, а унесло. И огонь этот тьму вражью сжигает, значит никак не бесовский…

Княжич на это только перекрестился.

– Вои! – крикнул я. – Ударим поганых всей силой своей. За Ижеславец, Белгород, Пронск. За Рязань! За Китеж. Никто не уйдет от возмездия!

– Да-а-а! – взревели ратники. Я поднял вверх руку с копьем и направил коня вперед. Следом пошли бояре, и конница начала разбег. На полсклона повернули направо, огибая вал трупов у рва. Раздался протяжный грохот залпа, и, обгоняя нас, закувыркались пять фугасных снарядов. Они влетели в самую гущу монгольского войска. Четыре взрыва раздались почти одновременно, затем подорвался пятый фугас. От взрывов степняки шарахнулись в разные стороны. Часть поганых выскочила навстречу нам. Увидев атакующую кованую рать, многие отвернули назад, остальные, что-то заорав, кинулись в лобовую. Но кулак кованой конницы прошел через разрозненные отряды как нож сквозь масло. Проскочив до опушки, мы повернули направо, обходя поле по краю, чтобы забежать за орудия, пополнить утерянные в стычке рогатины и ударить вновь. Вслед за нами кинулись несколько тысяч монголов, собираясь ударить в спину. Расчеты минифортов к нужному месту не успели и дали залп издалека, больше в острастку, но степняки все равно шарахнулись обратно. После подрыва фугаса на холме и сокрушающих картечных залпов любой орудийный выстрел сильно пугал степняков, и они предпочитали держаться от пушек на приличном расстоянии.

Мы отбежали к пушкам, за которыми ехало несколько саней с запасами копий и стрел.

– Молодец, Трифон! – похвалил я десятника. – Вовремя пуганул вражин. А теперь толкайте пушки ближе, и жди момента. Если мы в сече увязнем, то стреляйте попарно. Пока две пушки заряжаются, две наготове…

У пролеска гремела основная сеча. Уже были видны ряды пеших русских ратников. Монголы стрел почти не кидали. От обозов их отсекли, и теперь степнякам пополнять тулы негде.

Вновь атака. Набираем скорость, направляя свой удар в край вражеского скопления. Навстречу нам развернулось до тысячи кочевников.

Двести метров, сто, пятьдесят… сшиблись!