Огненные десанты

Немало героических страниц в летопись Великой Отечественной войны вписали черноморцы и воины-приморцы в последние дни боев на Херсонесском мысу, где они стояли насмерть. 4 июля 1942 года там, в яростной рукопашной схватке погиб герой обороны Одессы Петр Ананьевич Королев. Рядом с ним сражался Михаил Макарович Негреба. Он был уже в звании старшины. Его мать Анна Григорьевна получила   печальное извещение: «Ваш сын погиб в боях за Родину». Но это сообщение оказалось ошибочным. К концу дня 5 июля защитники Севастополя спустились к воде под обрывистые скалы и продолжали сопротивление. Только 12 июля Негреба, получивший тяжелое ранение, был захвачен в плен. Трижды он совершал побег из фашистской неволи, но неудачно. Бесстрашного моряка приговорили к смертной казни. Однако привести приговор в исполнение гитлеровцы не успели. Михаил Макарович Негреба остался жив, после разгрома фашистской Германии вернулся на Родину и поселился в шахтерском городе Червоноград Львовской области.

Интересна судьба Александра Ивановича Леонтьева. После соединения с морским десантом Алексей Котиков и Роман Перепелица вернулись в лесополосу, отыскали боевого друга и привезли в медпункт десанта, откуда на санитарной машине он был отправлен в Одессу. После выздоровления старшего краснофлотца Леонтьева направили в Севастополь, в свою часть. В июньские дни в сводной группе из 150 моряков с оружием в руках он оборонял город. Будучи тяжело раненным, попал в плен, работал на рудниках Бельгии и Франции, а после возвращения на Родину избрал постоянным местом жительства Пятигорск.

Роману Перепелице после обороны Севастополя пришлось участвовать в Сталинградском сражении, где он получил тяжелую контузию, потом долгое время находился на излечении.

Об отважных парашютистах, сражавшихся под Одессой, было известно мало. Только 10 ноября 1962 года газета «Красная звезда» опубликовала очерк «Жива морская душа», в котором рассказывалось, что Михаил Негреба жив, что после участия в воздушном десанте под Одессой он защищал Севастополь. Вскоре вместе с Леонидом Соболевым Негреба выступил по Всесоюзному радио, а 12 января 1963 года в газете «Труд» была напечатана статья «Жив моряк Михаил Негреба», где Леонид Соболев рассказал о Негребе и выразил надежду, что откликнутся другие герои из «Батальона четверых». Спустя некоторое время пришло письмо ив Ленинграда от Алексея Котикова, который писал: «Участвовал в обороне Ленинграда и Сталинграда (Одессу и Севастополь — вы знаете). Оказался довольно основательно искалеченным. Только благодаря усилиям наших замечательных врачей остался жив, я даже внешне похож на человека. Ноги мне не отрезали, хоть плохонькие, но свои, хожу. В Кутаиси мне оставили хоть плохой, да свой глаз, хоть плохую, да свою барабанную перепонку. Ну и я в долгу не остался: если подсчитать, то набил фашистской сволочи хороший штабель...»

Оказывается, подорвав фашистский танк под Севастополем, старший сержант Котиков был отброшен взрывной волной далеко в сторону. После боя его подобрали санитары и доставили в эвакогоспиталь. Но мать Алексея получила похоронку, а через некоторое время ей пришла вторая похоронка, где сообщалось, что ее сын утонул в Черном море. Действительно, госпитальное судно, перевозившее раненых на Кавказ, потопили фашистские самолеты. Спастись не удалось никому. Но Котиков не погиб. По стечению обстоятельств на судне оказались только его документы, самому же Котикову не хватило места, и он был транспортирован на морском охотнике.

После госпиталя Алексей Котиков был комендантом Кутаиси, где участвовал в уничтожении вражеского десанта, пытавшегося захватить и разрушить Рионскую ГЭС. Получив в схватке с врагами тяжелое ножевое ранение, он снова оказался в госпитале. Затем в Москве передавал свои знания и опыт молодым воинам, служил в запасном полку, оттуда был направлен под Сталинград, где командовал пулеметчиками. Когда пулемет, зa которым лежал моряк, был разбит прямым попаданием фашистского снаряда, мать получила третью похоронку. А Котиков остался жив и находился уже на ленинградской Дороге жизни.

Жестокие отметины войны сделали лицо Котикова настолько неузнаваемым, что даже родной брат Павел не сразу признал его. А было это на Дороге жизни, где Алексей обеспечивал движение транспорта. Как-то мимо него проехала видавшая виды машина. Котиков остановил ее, но шофер запротестовал, ссылаясь на срочность груза. Алексей потребовал путевой лист, а когда развернул его — ахнул. В путевом листе черным по белому было написано: «Котиков Павел Федорович».

— Братеня, здравствуй!

— Какой я тебе братеня, коль машину не отпускаешь? — по своему поняв Алексея, обиженно проговорил Павел.

Пришлось Котикову-старшему показывать Котикову-младшему свои документы, удостоверяющие его личность.