Огненные фарватеры

Бронекатера подходили к устью реки Тосны. Теперь уже нам надо было начинать постановку дымзавесы, и я дал команду. Она тут же была исполнена… Бой разгорался. Берег бомбили наши летчики, из-за Невы стреляла артиллерия. Сейчас должна была начаться высадка.

— Товарищ командир, от капитана второго ранга Богдановича семафор: «Подавить огневые точки врага», — доложил Потужный.

Цели на берегу были заранее распределены между катерами, каждый командир имел фотографии «своих» — об этом позаботился штаб ОВРа… Пушки бронекатеров дали первые залпы. Под их прикрытием десантники батальона старшего лейтенанта Александра Каструба высаживались на берег…

Как стало известно потом, десант, сломив сопротивление вражеских автоматчиков, в течение сорока минут продвинулся более чем на километр и оседлал обе дороги, идущие к мостам через реку Тосну. Десантники обнаружили, что мосты подготовлены к подрыву, и сумели их разминировать. Десант продвигался вперед.

Как это было, рассказывал старший лейтенант Щавелев, — он в бою был ближе к десантникам.

— Сперва все шло хорошо. Но затем немцам удалось оттеснить наших от берега Невы. Бойцы вели тяжелый бой, а нам пришлось начинать все сначала — высаживать людей на берег, контролируемый противником…

Разговор этот происходил поздно вечером в кают-компании катера Потужного. Мы были здесь вчетвером — командир ОВРа Богданович, Николай Щавелев, комиссар Федоров и я. Богданович выслушал рассказ Щавелева, и мы увидели, как нахмурилось лицо командира. Затем он поднялся из-за стола. Встали и мы.

— Сидите, — тихо сказал Абрам Михайлович. — Ну что ж, станем высаживаться еще раз. И снова днем. — Он посмотрел на меня: — Комфлотом в Больших порогах, на НП-1. Попросим у него авиацию, а у армейских товарищей — пару залпов гвардейских минометов.

— Из «катюш»?

— Правильно, Вадим. Из «катюш». — Всегда строго уставной, Богданович в трудную минуту называл нас, своих молодых подчиненных, на «ты» и по имени. — Ну и из орудий, безусловно…

В дверь заглянул вестовой. Через минуту он внес в кают-компанию чайные стаканы в подстаканниках и с мельхиоровыми ложками. Богданович удивленно поднял брови.

— Подарок… Недавно приходили с одной фабрики, — начал я объяснять. — Для установления шефских связей.

— И что же? В наше время эта фабрика позволяет себе делать подстаканники и ложки из мельхиора?

— Сейчас прессует корпуса противопехотных и противотанковых мин. А все прочее — из довоенных запасов, как объяснила начальник делегации.

20 августа в шестом часу вечера пять бронекатеров снова пошли к устью реки Тосны. Опять по главному фарватеру, под восточный берег «опухоли», которой вздувается Нева у Ивановских порогов. Под огонь орудий и пулеметов врага, его автоматов и винтовок. За нами шли «каэмки» и ЗИСы. Над нами кружили «мессершмитты», и катера стреляли по самолетам из пулеметов ДШК. Но «мессеры» держались на высоте, не уходили из района, и по радио были слышны голоса немецких летчиков: они корректировали огонь своих орудий по нашим кораблям.

Быть может, мы и сами могли бы дотянуться своими башнями до этих пушек, подавить их. Но наших самолетов не было, и никто не дал нам в этот ясный день целеуказания. Поэтому орудия бронекатеров стреляли по огневым точкам, расположенным у самого берега или вблизи от него. Вокруг наших катеров, прикрытых ими же самими выставленной дымзавесой, буквально кипела вода. Корабли шли сквозь грохот стрельбы и разрывов, сквозь дым и гарь, вздрагивали, как живые, получая удары сталью по стали. В один из моментов мне вдруг показалось, что я куда-то проваливаюсь. Перед глазами повисла черная завеса. Не знаю, через сколько времени я очнулся. Надо мною, лежащим на палубе в рубке бронекатера, склонился старший лейтенант Потужный.

— Контузило вас, товарищ комдив, — сказал Саша. — И я принял решение вывезти вас из-под огня.

— Отставить! — Мне показалось, что я крикнул, а Потужный спросил:

— Что вы говорите, товарищ комдив?

— Говорю, отставить. Разворачивайся и догоняй корабли. И помоги подняться. — Теперь мой голос, я это понимал, звучал увереннее.

Потужный ответил «есть» и дал команду рулевому.

Мы возвратились, лишь выполнив боевой приказ. На отходе «мессеры», те самые, которые корректировали огонь своих орудий, пошли на нас в атаку. Врагу не удалось уничтожить ни одного бронекатера, но убитые и раненые были на каждом.

Идти в госпиталь я отказался.

С. СОЛОВЬЕВ,

краснофлотец, моторист КМ-28

Гибель комиссара

ЗИСы и наши «каэмки» шли за бронекатерами — через огонь и дым, через гейзеры разрывов снарядов и бомб. Как рассказывали потом, Федоров сидел рядом со старшиной катера ЗИС.

— Еще немного, и мы у берега, в мертвой зоне, — сказал он и встал, повернувшись лицом к бойцам. — Приготовиться! — Поднял руку и… упал навзничь.

Кто-то подскочил к Федорову — из-под пробитой пулей каски стекала струйка крови…

— Комиссара убило! — крикнул боец так громко, что казалось, перекричал он все шумы и грохот боя. — За комиссара Федорова, в атаку, вперед!