Огненные цветы

Последняя атака кавалеристов Стюарта на фланг федеральных войск была отбита отрядом во главе с самым молодым из генералов федеральной армии – стройным человеком с волосами по плечи и загнутыми вниз усами.

– Здорово владеют конем ребята, – отдал должное противнику Стюарт. – Никогда еще у янки таких не видел.

Этого двадцатипятилетнего генерала звали Джордж А. Кастер.[12]

В самый разгар схватки Стюарт заметил, что его надежный помощник полковник Роджер О’Нил ведет себя как-то странно. В сабельной стычке один на один с противником он внезапно подался назад и поскакал в совершенно ином направлении.

Потом, когда все закончилось, Роджер был бел как бумага и дрожал всем телом.

– Да что с вами, Роджер? – участливо спросил Стюарт. – Вид у вас такой, словно призрака увидели.

Глаза О’Нила лихорадочно горели.

– Истинно так, сэр, как раз призрака я и увидел.

С этими загадочными словами Роджер удалился, оставив Стюарта гадать, что бы они могли означать.

Воспоминания о битве при Геттисберге преследовали Джеба Стюарта до самого конца его короткой жизни.

Он часто впадал в меланхолию, а когда умер от пневмонии его любимый банджист Суини, то и музыка в лагере замолкла.

– Петь больше не о чем, вот бедняга и помер, – заметил Стюарт вскоре после похорон Суини. Они с Роджером распивали бутылку в генеральской палатке.

– Ничего, все еще образуется, – попытался успокоить его Роджер.

Стюарт посмотрел на него мутными от выпитого глазами и криво усмехнулся:

– Глупый ты англичашка.

Роджер воинственно вскочил со стула.

– Не смейте называть меня англичашкой! Наплевать мне на то, что вы четырехзвездный генерал, попробуйте-ка еще раз…

– Извините, не стоило мне так говорить. – Стюарт взмахом руки вернул Роджера на место. – Просто не люблю, когда меня утешают. Да вы и сами не хуже моего видите, что Конфедерация расползается по швам. Господи, да ведь мы же мобилизуем четырнадцатилетних парнишек. Ужасно! А известно ли вам, что в кавалерию берут только тех, кто приводит собственного коня?

Роджер выглядел совершенно потрясенным.

– Я знал, конечно, что дела обстоят неважно, но не думал, что настолько скверно.

Рыжие волосы и борода Стюарта были растрепаны. Накануне он посмотрел в зеркало и подумал про себя: «Кажется, скоро буду выглядеть настоящим безумцем».

Он опустил взгляд на стакан, повертел его в руках и принялся декламировать:

– Не было гвоздя, подкова отвалилась…

– Это еще что такое? – нахмурился Роджер.

– Есть такой старый стишок, – грустно улыбнулся Джеб. – Королю был отправлен нарочный с важным сообщением с поля битвы. Но у коня отвалилась подкова, сообщение так и не дошло до адресата, и сражение было проиграно.

Роджер не мог заставить себя посмотреть в глаза Стюарту, в которых застыло страдание.

– Пожалуй, пойду к себе, сэр. У меня еще писанины полно на сегодня.

– Валяйте, полковник. – Генерал склонился над столом, устало подперев подбородок.

Именно при Геттисберге Брайен О’Нил получил свое первое настоящее боевое крещение. Был он в то время уже полковником – командиром одного из полков бригады Джорджа Кастера.

После сражения он удостоился личной похвалы генерала:

– Знаете, полковник, будь у меня еще пара полков вроде вашего, я бы дал такого пинка Ли под зад, что он бы у меня долетел до самого Ричмонда.

– Вчера у нас была такая возможность, – бесстрастно заметил полковник О’Нил. Среди высших офицеров, служивших под командой генерала Мида, бытовало мнение, что слишком уж он осторожен. Этот взгляд нашел подтверждение и в жестком телеграфном послании президента Линкольна командующему от 5 июля: Ни в коем случае не дать противнику уйти!

Но Мид топтался на месте еще целую неделю. За это время Ли успел перегруппировать свои деморализованные войска на южном берегу Потомака, и Конфедерация получила временную передышку.

Джордж Кастер был вне себя от ярости, и только одно его утешало: «Ну что ж, еще раз зададим им жару, теперь уж никуда не денутся». Со свойственной ему живостью он перескочил на другое:

– Скажите, полковник, а после войны вы собираетесь остаться в армии?

– Э-э, – заколебался Брайен, – боюсь, что нет, генерал. У меня, видите ли, есть некоторые обязательства.

Он думал об Ирландии и Равене.

Кастер бросил на него острый взгляд.

– Как только увидел вас впервые, сразу понял: вот человек, у которого есть цель в жизни. И какова бы она ни была, вы ее достигнете. У вас есть воля и решимость. А это ничуть не менее важно, чем мужество. А уж если есть и то, и другое, и третье, остановить не может ничто. Да, полковник, в счастливый для себя день я вытащил вас из этого траченного молью Десятого.

За год, что Брайен прослужил под командой Джорджа Кастера, он сделался таким же верным приверженцем пылкого генерала, как его брат Роджер – генерала Джеба Стюарта.

Вскоре после Геттисберга один капитан из полка Брайена сказал ему: