Огненные цветы

– Завтра к полудню все ляжет на стол президенту. У меня тут в гостях английский журналист, военный корреспондент лондонской «Таймс». Некто Арчибальд Брогэм. Он и будет нашим курьером.

– Как это?

– Арчибальд работает на Пинкертона.

– Удачно получилось, – с облегчением вздохнул Брайен. – Ладно, пора возвращаться к остальным. Держи. – Он протянул ей свое секретное донесение.

– Отлично сработано, Брайен.

У двери он немного задержался:

– Ну и что теперь, когда с этим делом покончено?

– Будешь через меня передавать в Вашингтон информацию, которую сможешь добыть. Война-то пока не окончена.

– Это верно. Мало ли что еще может случиться? – Думал Брайен не только о войне. Был еще и треугольник: Роджер – Равена – он сам.

Словно читая мысли Брайена, Джесси остерегла его:

– Не подталкивай событий. У вас с Равеной полно времени впереди.

– Думаешь? – Брайен повернулся и вышел из кабинета.

Несмотря на безрадостное положение Конфедерации, публика веселилась вовсю. Равене казалось, что все говорят слишком громко и смеются слишком заливисто и вообще ведут себя чересчур жизнерадостно. То же самое истерическое веселье, что царило при французском дворе в новелле Эдгара По «Маска Красной смерти». В полночь Равена попросила отвезти ее домой.

– У меня голова раскалывается, Роджер.

– О, извини, поехали.

Попрощавшись с близкими друзьями и поблагодарив хозяйку, они сели в экипаж Уайлдингов и почти до самого дома не обменялись и дюжиной слов. Но в какой-то момент Брайен спросил:

– У тебя действительно болит голова?

– Ну да, слишком шумно и дымно, и все болтают невесть какую чепуху. Даже на нервы действует, как будто скребут ногтем по стеклу.

– Знаешь, что поможет тебе избавиться от головной боли? – вдруг сказал Брайен. – Прогулка верхом.

– Ночью?

– А что? Вспомни, как некогда, еще в Ирландии, ты удирала из дома. Поехали, покатаемся часок-другой. – Брайен замолк. И вовремя. С языка у него готово было сорваться: А там и поваляемся на траве.

Судя по тому, как Равена вдруг замолчала, ей что-то явно пришло на ум. Она повернулась и посмотрела ему прямо в глаза:

– Роджер, мы с тобой никогда не катались ночью. Это был… – Теперь настала ее очередь оборвать себя на полуслове, чтобы не сказать: Это был Брайен.

– Разве я сказал «ночью»? – осторожно запротестовал он. – Разумеется, мы катались днем.

– Да, но ты сказал удирала. Кому придет в голову удирать при свете дня?

Он прижал руку ко лбу.

– Наверное, у меня самого с головой что-то творится. Знаешь, это все проклятая лихорадка, приступы накатывают так внезапно. Конечно, я могу и один покататься. Но может, все же составишь мне компанию?

Равена изумленно посмотрела на него. Сама мысль, что ее муж, полковник Роджер О’Нил, способен очертя голову вскочить на лошадь посреди ночи, казалась ей дикой.

– Да нет… вряд ли…

– Перестань, не будь занудой.

Равена задрожала всем телом; то же самое творилось с ней в Париже, когда она спряталась от ливня под деревом в Булонском лесу и именно в это дерево ударила молния.

Перестань, не будь занудой.

Слова, сказанные призраком. Она слышала их, когда отправилась с Брайеном на Лох-Дерг. Она отказывалась. А он настаивал: Перестань, не будь занудой.

– Что-нибудь не так, дорогая? – спросил он. – Почему ты так странно на меня смотришь?

Равена медленно покачала головой. Мысли смешались. Она ощущала себя куклой, которую дергает за ниточки какая-то таинственная потусторонняя сила.

– Ладно, поехали. – Голос неживой, и глаза тоже неживые, как у куклы.

И знакомое ощущение, когда внутри все словно переворачивается. Трепещет. Тревога. Острое предвкушение чего-то. Чувство, будто вот-вот произойдет нечто необычайно важное. Будто она приближается к очередной вехе на жизненном пути от рождения к бесконечности. Такое же чувство Равена испытала в тот день много лет назад.

Перестань, не будь занудой.

Она обеими руками сдавила виски. Проехав по длинной дуге подъездной дорожки, экипаж остановился у ступеней белоснежной лестницы, ведущей к «Равене».

– Я вам еще нужен, сэр? – спросил кучер-негр.

– Да, Дэвис. Мы с миссис О’Нил решили покататься немного. Сейчас переоденемся и едем. Так что оседлай Черную Молнию и Джинджера.

– Слушаю, сэр. – Дэвис посмотрел им вслед, бормоча себе под нос: – С ума сошли, не иначе. Черт бы вас побрал.

После того как Макклауд ушел на фронт, практически все заботы о герцогской конюшне легли на плечи кучера. Он распряг лошадей, отвел их в конюшню и подошел к деннику Черной Молнии.

– Наверное, тебе это не понравится, сынок, но что поделаешь, со сном придется проститься.