Огненные времена

И в тот же миг Люк очутился не в лесу, а спеленутым младенцем, сосущим грудь матери. Он взглянул на нее снизу вверх. Прекрасная Беатрис, с обведенными золотым ободком малахитовыми глазами, полными любви, с теплой, как солнце, и бледной, как луна, кожей, пела ему тихим нежным голосом чудную песню.

И вдруг она с воем швырнула его на пол, а лицо ее внезапно так исказилось, что он закричал от ужаса. Ее руки метнулись к его шее, и он чуть не потерял сознание, но отец и стражник уже начали с ней бороться.

А потом лицо матери начало меняться и Люк увидел, как она становилась все более юной, пока не превратилась в девочку с темными волосами и темными глазами, босоногую, балансирующую на самом краю телеги.

– Ты просто взглянул на нее, и она упала.

– Нет! – вскричал Люк, стуча кулаком по опавшим листьям, вдруг превратившимся в блестящую парчу на дядиной постели. – Нет! Жакоб! Помогите мне!

И тут же Эдуар оказался рядом с ним, помог ему сесть и дал выпить несколько глотков чудесного на вкус отвара.

– Все уже кончилось, – успокаивающе сказал дядя. – Это поможет тебе отдохнуть.

Люк успокоился и наконец уснул. А когда проснулся, то начал работать над серебряным амулетом, начертав на нем астрологические знаки своей матери. Это он делал втайне и втайне же попросил своего личного оруженосца съездить в Тулузу и лично передать этот талисман госпоже де ля Роза.

Еще до возвращения оруженосца силы принца Эдуарда соединились в Бретани с другой группой захватчиков, и французский король призвал всех вступать в армию. Дядя Эдуар и его рыцари начали готовиться к войне. Они собирались встретиться с Полем де ля Роза в его поместье, а оттуда проследовать на север, присоединиться к армии короля Иоанна и в ее рядах сразиться с врагом.

Отправляться должны были утром. Накануне всю ночь Люк не спал, а готовился к походу: точил меч и кинжал, чинил щит и доспехи. По правде говоря, он с отвращением относился к войне. Почти не боясь того, что убьют его самого, ведь, в конце концов, он умел защищать себя с помощью магии, Люк страдал при мысли о несчастьях, которые война приносила другим людям.

Но, однако, он торопил время, потому что уже много лет не видел родителей и все пытался представить себе, как они выглядят. Наверное, отец уже поседел.

И в тот момент, когда он думал о родителях, раздался резкий стук в дверь.

– Войдите, – сказал Люк, и вошел дядя Эдуар.

– Люк, – тихо произнес он. – Я ясно видел, что на поле боя тебя ожидает великая опасность. Умоляю тебя не ехать.

За последние годы медные волосы Эдуара посеребрились на висках, а лоб покрылся глубокими морщинами тревоги.

Люк опустил кинжал, который он держал в руке, и камень, о который он его точил.

– Я говорю о твоей жизни, – продолжал Эдуар. – А может, это нечто еще ужаснее…

– Но я уже участвовал в сражениях, дядя, и ни разу не был ранен, – почтительно возразил Люк.

– Знаю, Люк. И знаю также, что если уж ты решил идти, то я не смогу тебя удержать. – Помолчав, Эдуар добавил: – Но умоляю тебя, не ходи в поход ради нее. Ибо если ты примешь участие в сражении, то не только причинишь вред себе, но и принесешь страшное страдание ей. – Он перевел дыхание, а потом разразился отчаянным потоком слов: – Проклятье! Если бы я только мог научить тебя ясновидению, Люк! Почему тот голос, что живет в тебе, не предупреждает тебя? Враг постарается использовать твой страх против тебя.

Услышав это, Люк пристыженно опустил голову. Совершенно очевидно, что Эдуар понял, что его племянник уже пытался посмотреть в лицо своему тайному страху и позорно, как трус, бежал от него.

– Прости меня, – тут же сказал дядя. – Я говорю это не для того, чтобы заставить тебя страдать, но из беспокойства за тебя. Ты останешься дома, Люк? Останешься и предашься медитации в божественном присутствии. И уцелеешь ради сохранения расы.

– Да, – ответил Люк, не поднимая глаз.

– Да благословит тебя Бог! – сказал Эдуар.

– И вас.

Но юноша все не отрывал глаз от пола и не видел, а только слышал, как дядя повернулся и решительно вышел из комнаты.

Люк сел на край кровати и тревожно вздохнул. Он очень любил своего дядюшку и знал, что Эдуар никогда не пришел бы предупредить его, не будь на то самой серьезной причины.

И пока Люк сидел на кровати, размышляя и прислушиваясь к звукам просыпающегося дома, к шагам и голосам рыцарей, направлявшихся в столовую залу для завтрака, он впал в странное состояние полусна-полубодрствования.

И он увидел свою возлюбленную, зовущую его с поля битвы, окруженного болотами и виноградниками: «Люк, Люк де ля Роза, помоги мне!» Она стояла на коленях на пропитанной кровью земле, а вокруг нее тысячи воинов рубились на мечах и топорах. Безжалостный рой стрел проносился мимо нее. «Люк! Люк! Спаси меня!»

Посреди тьмы и мрака она была светлым и ярким пятном, сиявшим как путеводная звезда. Даже когда она звала его, лицо ее оставалось спокойным и прекрасным.