Огненный дождь

И всё же неизвестно, чем бы закончился этот бой, если бы сверху не сыпанули воины Яросвета. Их осталось только семеро – в том числе и сам Яросвет – но их удар оказался внезапен и базиликанцы были отброшены к окнам. Их было ещё достаточно много – всяко больше, чем дружинников, но это их преимущество быстро таяло. Ну нет у этих южан обычая переть грудью на копья: без оглядки, без сомнения! Потому, вооружённые и закованные в доспехи, они уступали шаг за шагам дружинникам, у которых из брони – лишь тонкая льняная ткань рубах!

Никто поначалу не понял, что случилось – в горячке боя не до размышлений. Но когда из груди оборонявшего окно стратиота вылезает окровавленное рожно копья, значит, кто-то ударил ему в спину. А потом в окна хлынули гардарские ратники и Ярослав впервые получил возможность опустить враз удвоившую свой вес секиру. Руки и ноги дрожали, глаза заливал липкий пот а сердце норовило вырваться из груди и начать свою собственную жизнь. В глазах почему-то двоилось и Ярослав не сразу различил, кто стоит перед ним. Даже секиру поднял угрожающе…

– …Да ты что?! – донёсся наконец до него испуганный голос сотника Любослава. – Совсем обезумел! Вот и выручай таких…

– Любослав… – Ярослав кажется даже всхлипнул. – Любослав, брат! Ты что здесь делаешь?!

Да вот… – пробурчал Любослав, по правде не зная, что говорить дальше. – Шёл тут мимо, гляжу – ты дерёшься. Ну, я и решил, что моя помощь тебе не помешает!

– Взяли?

– Взяли! Князь Лютень лично в приступе участвовал! Так разве отвернёшь, когда впереди сам князь рвётся на стены! Взяли! И даже погибло не шибко много. Сотен пять убитых, ну, раненных поболе будет. Но ведь взяли проклятый острог! И их стратига живым, и ещё почти тысячу. Буйслав там бушует, всех на краду отправить хочет.

 -Он – вправе! – буркнул Ярослав, глядя на то, как хлопцы Любослава собирают погибших воинов из его сотни. Погибших и немногих раненных…

– Да, вправе, – чувствовалось, что Любославу взгрустнулось. – Наш князь против! Вишь ты, говорит о милосердии!

– Милосердны мы были бы, если бы они сразу сдались! – возразил Ярослав. – Теперь-то о чём говорить?!

– Ну… Принести в жертву тысячу, это – бойня!

Вполне возможно, так думали многие…

Вполне возможно. Но Буйслав сумел настоять на своём – гнев его был велик, а Лютень слишком устал и не желал ничего иного, кроме мести. Дружинники же, даже те кто был против, были людьми подневольными и не могли не исполнить приказ. Исполнили… Камни двора в последний раз в своей истории покрылись кровью. Бойня. Тысячу воинов, своим мужеством достойных лучшей участи забили, как скотт и их ещё тёплые, но уже мёртвые тела, бьющиеся на камнях потрясли Ярослава, как никогда и ничто до того. Он даже пошатнулся, а потом невольно взглянул на князя Лютеня, каменным изваянием возвышавшегося из седла своего Снега в десяти шагах самое большее. Князь, оказывается, тоже взглянул на него. Взглянул, и поймав встречный взгляд горько усмехнулся. Потом заговорил, и голос его, хоть и тихий, слышала вся дружина:

– Тяжко тебе, сотник?

– Тошно, княже! – без особого стеснения признался Ярослав. – Ты знаешь, я живот за тебя положу. Но – в бою. А вот так… Тошно!

– Терпи. И вы все – терпите! Как я терплю. Это – право Буйслава Владенского!

А Буйслав торжествовал. Он умастил дорожку Рудославу, лёгким сделал путь до Вирия. И там Перун уж точно возьмёт в дружину лучшего витязя рода Тура. Его сына…

 Глава 11 «Правда Теодора»

1.Император Теодор. Замок подеста Тангарии. Раннее утро 3 дня месяца Цветеня (по гардарскому месяцеисчислению).

Месяц Цветения, который гардары именуют попросту Цветенем, а базиликанцы странно – априлусом вступал в свои права яростно и непобедимо. Лишь в лесах – где-нибудь в тёмной глубине, ещё оставался снег, вокруг же городов было слякотно, пахло весенним влажным грунтом. Дороги – отличные базиликанские дороги, мощёные плитами, без рытвин и колдобин – оказались залиты талым снегом, попросту – водой. На время война затихла сама собой и многие были тому рады. Люди – будь они трижды воины, рождённые для убийства, в какой-то момент устают от крови. Весна наступила очень кстати – войска устали и требовали отдыха. И император Теодор, могущественнейший правитель Империи Тор, в руках которого ныне оказалась и судьба Империи Базилиска дал такую возможность. А заодно – дал шанс кузену Артуру поправить дела в региментах, которые порядком поистрепались за время зимней кампании и до того – штурма Тангарии. Сейчас под Золотым Драконом - императорским стягом о двенадцать концов, могло в лучшем случае собраться семьдесят тысяч солдат: шестьдесят тысяч пехоты, восемь тысяч лёгкой конницы и около двух тысяч – тяжёлой, рыцарской. Тоже немалая сила, но каждый раз, отдавая приказ отряду идти в бой, Теодор вынужден был помнить – последняя. Последняя армия, за которой – младенцы и дряхлые старики, женщины и преступники, которым уже нет прощения. Только они…