Огненный лис

Это дело другое, - вздохнул покойный Семен Игнатьевич. - На чужое позарился, память друга старинного предал, сына его гонениям подвергал... вот и поплатился.

Насчет гонений... это ты про братца моего? Про Виктора?

Про него, родимого. Про него, касатика.

Так что же выходит - он тебя... того?

Нет. Его там и близко не было. - Спиригайло вельнул серым хвостиком и улегся возле подушки, поудобнее. - Нашлись люди пострашнее. На дороге, от станции к садоводству, девку-медичку ко мне подослали. Слово за слово - она шасть в кусты, по ногам, по грудям себя оглаживает... ну, я и не устоял.

И чего?

Ничего. В самый интересный момент она меня скальпелем в печень - и привет родне!

Отлюбился.

Фу-у, жуть какая! - скривил губы Павлик. - Но ты больно-то уж не отчаивайся. Все там будем.

Да я и не отчаиваюсь. Где-то даже, по большому счету, рад... Например, вот, от жены, змеюги подколодной, избавился. К тому же - лестно! Не от старости дряхлой дуба дал, а на красивой молодой бабе.

Мечта, да и только! - Фыркнул прапорщик.

А ты как думал? По сравнению со смертью Заболотного моя - вообще картинка!

Кстати, а как он загнулся-то? И куда пропал? У нас его все управление разыскивало.

Ментов питерских поголовно на уши поставили - и нечего! Ни гу-гу, как в дымоход вылетел.

Почти так и случилось, - ответил Спиригайло, потянулся за Пашиной пачкой и с удовольствием прикурил, выпуская дым из поросячьего пятачка. Сожгли его. Живьем. На одном из фортов, недалеко от Кронштадта.

Семен Игнатьевич перехватил поудобнее серыми лапками сигарету, откашлялся:

Да что рассказывать! Сам у него и расспроси.

А он что, тоже здесь? - Изумился Ройтман. - В какой палате?

Да ни в какой! Ты что, действительно не признал его?

Нет.

А между прочим, он тебя сегодня минут тридцать материл, почем зря!

Да ну? Не может быть.

Может, Пашенька, может... Ворону на тополе видел?

Мерзкую такую? С драной задницей? Черную?

Он и есть, собственной персоной. Видал, как обуглился?

Вот это да... - оторопел Павлик Ройтман. - А я-то, дурак, стою и думаю - откуда мне рожа у этой твари знакома? Хотел даже, грешным делом, её пристрелить. А это, значит, сам товарищ Заболотный?

Собственной персоной, - подтвердил Спиригайло. - Из чего пристрелить-то хотел?

Как из чего? - Не понял вопроса прапорщик. - Из "маузера" своего...

Он осекся и вновь начал шарить рукой под матрасом:

Не видел? Куда-то я его подевал.

Не этот ли зеленый? - Спиригайло приподнял поросячью морду и кивнул куда-то в сторону.

Да нет, там соседский лежит. Без обоймы. А мой заряжен всегда. Вот!

Паша перевернул вверх тормашками всю постель, но в конце концов нашел оружие.

Бережно обтер его, прижал к груди:

Вот он, хороший мой...

"Маузер" приятно тяжелил руку, его присутствие наполняло душу уверенностью и неким восторженным трепетом. Павел Ройтман почесал стволом за ухом, и с удовольствием, громко отгрыз половину ствола:

Хочешь?

Не, - отмахнулся лапой Спиригайло. - Я после первой не закусываю.

А что, - позавидовал прапорщик, - уже вмазал где-то?

Да главный врач с утра поднес, - похвастался бывший Семен Игнатьевич. - Уважает. А

"маузер"-то хорош?

Конечно, - заверил Павлик и в доказательство своих слов отгрыз ещё кусочек.

Жаль, у меня такого не было тем вечером, - вздохнул Спиригайло. - Тем вечером, когда меня прирезали.

Не спас бы он тебя. Нет, не спас бы.

Почему?

От бабы, дорогой ты мой бывший начальничек, ни одна в мире пушка не спасет. Если уж баба тебя извести захотела - все, так и будет! Спи спокойно.

Тоже верно, - не стал спорить Семен Игнатьевич. - Однозначно бы погиб. Но все же, было бы вдвойне умилительно - на красивой молодухе, да с оружием в руках!

А чего ты, между прочим, в последнее время к Виктору прицепился? вспомнил вдруг

Ройтман. - Обложил его со всех сторон, как волчину, да ещё меня под это дело подписал...

Жадность, Паша, - развел серые лапки по сторонам Спиригайло. Жадность. И азарт, само собой. Золотишко хотелось повидать. И своими руками пощупать. Да не так, чтобы только колечки-цепочки копеечные с ярлыками. А горы несметные! Пуды... кучи... тонны!

А Витек-то здесь при чем? У него же, кроме дырявого кармана в пальто отродясь ничего ценного не было.

У него, может, и не было... а вот в роду его, по линии отца, кое-что водилось.

Ври больше! - Отмахнулся Павел от крысенка. - Уж я-то родню его знаю. Голь перекатная, рабочие с крестьянами, слаще морковки никогда ничего не пробовали. Витька рассказывал ещё про какого-то священника, но тоже, по-моему... Да они и не местные, к тому же - из какого-то Табурища на Днепре.

А про икону он тебе не рассказывал? - дернул хвостиком Спиригайло.

Про какую икону?

Которая Витькиным родичам по наследству досталась? Лик Божьей Матери Пресвятой

Девы Марии Доростольской.

Какой такой матери? - нехорошо осклабился Ройтман.