Огненный поток

Затем были заслушаны два письменных свидетельства, одно из которых дал мистер Бенджамин Бернэм, владелец “Ибиса”. Наши читатели, конечно, хорошо знают этого видного коммерсанта, ярого сторонника свободной торговли.

Перед оглашением сего свидетельства судья Кендалбуш уведомил, что ныне мистер Бернэм пребывает в Китае, иначе непременно явился бы в суд. Помехой ему стала ранее возникшая кризисная ситуация, которую породили необдуманные действия комиссара Линя, нового губернатора Кантона. Поскольку конфликт еще не улажен, мистер Бернэм вынужден остаться на берегах Поднебесной империи, дабы капитан Чарльз Эллиотт, полномочный представитель Ее величества, мог прибегнуть к его мудрому совету.

В своих показаниях мистер Бернэм аттестовал Захария Рейда как добропорядочного человека, честного работника и зрелого христианина, чистоплотного душой и телом. Выслушав свидетельство, судья Кендалбуш отметил, что слова мистера Бернэма имеют большой вес, ибо он давний лидер общины и столп церкви, известный своей благотворительностью не менее, чем страстной борьбой за свободу торговли. Судья не преминул упомянуть и супругу предпринимателя миссис Кэтрин Бернэм, которая по праву считается хозяйкой лучших городских приемов и оказывает поддержку всяческим благим делам.

Второе свидетельство было получено от гомусты мистера Бернэма Ноб Киссин-бабу Пандера, который во время происшествия находился на борту “Ибиса”, исправляя должность суперкарго. Сейчас он тоже в Китае вместе с хозяином.

Показания гомусты полностью совпали с тем, что было сказано капитаном Чиллингуортом. Правда, стиль этого послания изобиловал странностями, столь любимыми городскими чудаками. Отдавшись полету фантазии, гомуста выставил себя истинным придурком, назвав мистера Рейда “лучезарным посланником индуистского божества”…

Помнится, Захария кинуло в жар, когда судья прочел эту фразу. В зале как будто возник вечно таинственный Ноб Киссин-бабу: облаченный в свой неизменный шафрановый балахон, он сложил руки на пышной груди и покачивал головой.

За время их знакомства гомуста разительно переменился, становясь все более женоподобным, а с Захарием вообще держался как любвеобильная мамаша с ненаглядным сыном. Хоть это и коробило, Захарий проникся к нему благодарностью, ибо Ноб Киссин, несмотря на все его странности, располагал большими возможностями и не раз приходил на помощь.